И он сорвался с места.
Для одних, бег — это естественная форма перемещения. Для длинноногих эйбиссов, для деловитых трудяг-киликов. Для других — аэробика, атлетический спорт, функциональная тренировка скелетных мышц. Но движение джедая превосходит обычную локомоцию. Ни одна мускулатура не даст того, что даёт разум, сбросивший оковы пространственной ограниченности. Два сердца забрака делали его выносливым и быстрым, кислород щедро хлынул в мышцы. Но Отт знал, что может бежать ещё быстрее.
Он почти не касался стеклянного пола, мчась по коридорам и перепрыгивая с лестницы на лестницу. Тёмное пончо делало его бесформенным, как будто даже воздух не успевал измерить габариты забрака. Звуки взлома давно стихли вдали.
На такой скорости поздно бояться, и Ширас смело перебросил себя через лестничные поручни, рухнув на несколько пролётов. Приземление — перекат! С ними родилось сладкое чувство амортизации и успеха. Никакие мысли, никакие удобства не способны заменить движение. Движение появилось вместе с жизнью, и жизнь обязана движению. Затхлый воздух ударил в лицо, направляя Отта ещё ниже. Огромным скачком он преодолел двадцать ступенек, в полёте уцепившись за очередной поручень — и вместо падения оттолкнулся вновь.
Последняя площадка пронеслась под сапогами. Отт вырвался в коридор, опережая реакцию ламп. Но здесь, внизу, препятствий не осталось. К плотному слою соли добавились обрастания крохотными рачками и водорослями, способными жить вне воды. Коридор последнего уровня Ахто ощутимо забирал под уклон. Местами на стенах расползались пятна сырости, кое-где хрустели россыпи феррокретовой крошки. По внутренним ощущениям падавана он давно спустился ниже уровня моря. Света бактерий едва хватало, чтобы осветить очертания ворот впереди…
Спиральный спуск окончился полуоткрытой стальной дверью. Её толстый шестиугольник опоясывали сигнальные полосы, а сами очертания напоминали входы на промышленные объекты. В пространстве между стеклянной стеной и створкой Отт различил круглую клеть грузового лифта, готового отправиться вниз. Как последнее и отчаянное предупреждение, перед лифтом валялся фонарик. Должно быть, брошенный Йотомхаве месяц назад…
Над дверью тянулись большие серебристые буквы на нескольких языках. Отт уже читал этот лозунг в посольстве. В его стилистике пряталось что-то от эпитафий с надгробных плит.
«ЭТОТ ГОРОД ВОЗВЕДЁН ПРИШЕДШИМИ С НЕБА
С ОДОБРЕНИЯ И ПО ЖЕЛАНИЮ СЕЛКАТ
ЧТОБЫ ИНЫЕ КУЛЬТУРЫ МОГЛИ УЗРЕТЬ
ЧУДЕСА МАНААНА»