Путевод
Доставая кристалл, Винфрид уже мог сказать, чем он не являлся. Во-первых, он был твердо уверен, что как катализатор для своих заклинаний его использовать нельзя. Во-вторых, маг смутно подозревал, что ни одна из ему знакомых рас также не смогла бы воспользоваться маной, плескающийся в этом необычном сосуде. Однако это всё, что сейчас Винфрид мог понять – и немногим больше он мог рассказать Цезарии в общем. История кристаллов уходила глубоко в предрассветное время Невендаара, когда мир только-только оживал. Да и времени на разговоры было немного: без Зардомаса путь сквозь чащу будет уже не таким лёгким, и надо было успеть добраться намеченного места. Хорошо ещё хоть что про эту стоянку знали многие и была она общеизвестной – плутать без следопыта в лесу было делом самоубийственным.
Зардомас же, покинув отряд, легкой поступью двинулся в сторону указанного Харлом тайника. Опытный охотник действительно «хорошо» запрятался – несмотря на достаточно подробные указания, где искать его тайник, стрелок чуть не пропустил нужный ему холм. Откинув в сторону прикрывавший вход валежник и листья, Зад чуть-чуть не угодил в первую ловушку: небольшая выкопанная ямка с острым колышком внутри. Не смертельно само по себе, но если напороться ногой как следует, с такой раной в лесу далеко не уйдёшь. Не попался следопыт и на уловку поопаснее расставленный капкан, который мог своими железными жвалами запросто раздробить кость. Вообще если не обращать внимания на эти жестокие методы защиты от воришек, землянка выглядела весьма уютно: с потолка свисали, подвешенные на железные крючья, пучки душистых трав, отчего внутри стоял приятный, слегка дурманящей из-за своей густоты, запах, по стенам были развешаны шкурки набитой дичи, и Зардомас был готов поставить снова свои проспоренные пять золотых – где-то наверняка мог обнаружиться погребок, в котором запасливый Харл уж наготовил сушеного и вяленого мяса достаточно, чтобы прожить неделю не охотясь. Однако рассиживаться было некогда – ещё нужно было нагнать отряд. И вот тут-то следопыт потерпел неудачу – ключа Харлм ему не дал, а сам сундук наотрез отказывался открываться без ключа. Пришлось сбивать крышку – это удалось, но в какой-то момент Зардомас неудачно размахнулся и, похоже, потянул себе мышцу. Правда, когда он наконец достал лук, то на некоторое время даже позабыл о боли: это было настоящее произведение искусства, неудивительно, что Харл так о нём беспокоился. Рукоять была усилена роговыми пластинами, каждая из частей была идеально подогнана друг к другу. Тетива была снята и лежала смотанной рядом – чтобы лук дольше не терял упругость. Да, с таким оружием можно было ходить на какого угодно зверя. И не только зверя…
И всё же, видимо сам Всевышний благоволил пограничникам – или это так сказались истые молитвы Цезарии – но пути, было разъединившихся Зардомаса и остальных членов отряда пересеклись аккурат на выходе к привалу. Стрелку повезло не столкнуться с какими-то опасностями, троицу также Лес уберёг от злых напастей. Хотя, конечно, следопыт чуть запоздал, и когда он вышел к памятнику воину Импери, остальные уже развели костёр и готовили на огне нехитрый ужин. Лицо неизвестного бойца в закатных лучах выглядело одновременно величественным и печальным: так смотрит полководец на поредевшее войско после славной победы. Памятник звали Путеводом, как и стоянку, так как в этой точке сходилось множество путей, по которым отряды крепости Умеренности патрулировали Великий Лес, неважно, пролегал ли их путь до самых далёких гор у владений Горных Кланов или же в чащи эльфов, где царила вечная осень.
Так, в тишине, которая, правда, нарушалась треском костра, неспокойным фырканьем Белки и шелестом деревьев, нестройным рядом окруживших поляну, солнце медленно утопало за горизонтом. Полуразвалившаяся каменная ограда, которой был обнесён вычищенный участок земли, постепенно утопала в тенях. Палатки уже раскинулись среди густой травы, которая несмотря на частые остановки здесь людей и других рас, была чуть ли не по колено, а отряд дружно зевал – дорога хоть и вышла лёгкой, но отнюдь не близкой. Наконец последний лучик скользнул по острию копья Путевода и стоянка погрузилась во тьму, которую рассеивал лишь яркий и теплый огонь костра, да звёзды Невендаара, высыпанные щедрою рукой Всевышнего. Надо было ложиться спать.
Цезарии снился странный сон. В нём мелькали смутные и тревожные образы. Лица, виденные ей во сне, напоминали ангельские – такая же нечеловеческая одухотворённость, неописуемая радость напополам с бездонной скорбью, которую неспособен избыть простой человек. Но было в них и что-то чужеродное: будто черты их были не просто нечеловеческими, но сходились к другим расам, что было непонятно и странно. Кажется, они сражались между собой, она помнила прекрасное лицо, искаженное мукой и мольбой... и это-то уже было совсем странно.
Ото сна её – как и остальных двух, уже своё отдежуривших, выдернул голос товарища.
— Опасность! Нежить!
В предрассветной туманной туманной дымке действительно можно было различить три силуэта – с северной, южной и западной сторон Они стояли не двигаясь, словно статуи, установленные каким-то шутником за одну ночь. Можно было даже спутать их с эльфами – впрочем, это грозило не меньшей опасностью в большинстве случаев или простыми людьми, если бы не одно но: гнилостный запах разложения, принесённый утренним ветерком. В быстром подъёме и тревожном ожидании прошло несколько мучительных минут.
— Ха...
— Хаха...
— ХаАхаХаххАА
— АХХААХАХХАХА!
Предрассветный туман рассеялся вместе с тишиной, которую порубил на части противный, отрывисто-гаркающий смех. Навстречу отряду одновременно из полумрака шагнуло трое эльфов, чьи когда-то прекрасные лица теперь были отмечены печатью разложения. Глаза их горели голодом – тем Вечным Голодом, который заставляет мертвецов подниматься из могил в отчаянном желании угодить своей Богине. Желание, которое не сбудется никогда. Голод, который не утихнет пока небо Невендаара не рухнет. Одна из них – черноволосая эльфийка с мертвенно-бледной кожей и перепачканным кровью лицом устремила пронзительный взгляд черных точек на Винфрида. Шумно втянула воздух ноздрями и кокетливо прикрылась веером, замахав им от себя.
— Я чую этот мальчишка успел встретиться с нашими живыми сородичами... оставьте его мне, братья в посмертии! Я уверена, из его головушки можно будет извлечь что-то очень ценное... если хорошенько покопаться, ахахаха! — она зашлась в визгливом смехе, нацелив неестественно длинный и черный ноготь пальца на мага.
— Ваша граница осталась далеко позади, — прошипел эльф-стрелок, чьё выражение лица навеки застыло в гримасе боли, — сейчас вы переступите последнюю.
Не оставалось никаких сомнений – по души "Вороного крыла" пришли наверное самые мерзкие отродья Мортис – надругательство над вечноживущей расой. Словно напоминание, что в этом холодном и жестоком мире даже от рождения наделённые даром вечной жизни лишь плоть у ног Богини Смерти. Немногие пережили свою встречу с остроухими мертвецами – куда более шустрой и опасной нежитью. И самое страшное, что дар бессмертия, извращённый черной магией Смерти, сохранял им разум.
Третий из эльфов-мертвецов не сказал ничего. Он перехватил угрожающего вида клинок, напоминавший нечто среднее между тесаком и топором и медленно зашаркал сторону Юрона, вращая в руках чудовищное оружие словно пушинку. На его теле почти не осталось одежды – она вся истлела, изорвалась, и вместо неё через шею была перекинута темно-алая лента с какими-то письменами.
Но разглядывать его было некогда.
Потому что Смерть была близко.