Орлиная башня, утро
После разведки, всем членам отряда полагался отдых в несколько дней минимум – или больше, в зависимости от того, как шли дела и донесения в окрестностях крепости. Нет, конечно были и тяжелые времена, когда отрядам и разведчикам было практически не продохнуть, но, как могла догадаться Цезария, разлепив глаза в часу эдак десятом – это был не её случай. Почти сразу нахлынули воспоминания о вчерашней ночи: так что наверное пришлось некоторое время полежать в прострации, тупо пялясь в каменный свод кельи. Однако монахиня была уже достаточно научена суровой жизнью в монастыре, чтобы дать себе вольность праздно проваляться в кровати весь день, хоть, возможно, соблазн и был велик – поэтому Цезария шустро оделась, накинув на себя новое облачение (ох, как же оно хорошо шло, словно кто-то тайком снимал с неё мерки!) и отправилась на прогулку.
Ноги сами привели её к самой высокой башне Умеренности – Орлиной. Возможно, пока Цезария возвращалась мыслями к прошлой ночи, она подсознательно пришла сюда, потому что городская легенда о приведении, которое не даёт покоя сторожам, запала ей в душу. Сейчас, правда, судя по тишине вокруг, ничего странного здесь не произошло. Внутри оказывается пусто: по-видимому, караул сменился уже давно, и сейчас сидит или ест или спит на верхних этажах, а караул внизу ей ничего интересного рассказать не мог – он сам сменился только буквально полчаса назад.
Заглянув за обитую крепкими железными обручами дверь, которая, казалось, сама была способна подпирать каменный массив арки над головой Цезарии, монахиня могла увидеть длинную винтовую лестницу, поднимавшуюся высоко вверх. Легкий запах затхлости витал в воздухе, но какой-то тревоги, привычной для мест, населенных призраками, не ощущалась. Если сосредоточиться, то можно было лишь уловить... скорбь. Да, как будто кто-то затянул грустную трель – слышимую только монахиней, и эта грустная мелодия постепенно поднималась вверх, уносясь под самую верхушку башни.