При виде противника Камала испытала почти облегчение. Диких собак она видела не впервые — в малоснежные зимы они отдельными стайками проникали с юга на Великую равнину в надежде зарезать оленя-другого. Орочьих стоянок собаки благоразумно избегали, но одну встречу с ними Камала запомнила. Далеко на востоке длинный орочий патруль, в составе которого была Камала, обнаружил место сражения. Изуродованные трупы рыжих собак, дюжина или две — некоторые так растерзаны, что сложно было посчитать правильно. Кровь, которая лилась из ужасных ран так быстро, что не успела впитаться в мёрзлую землю и чёрной матовой коркой склеивала пожухлую траву. А в центре жестокой бойни — единственное тело белого северного волка, вот только белых участков на его шерсти оставалось очень мало. На стороне собак была сила, было количество, был голод, который погнал их в незнакомые северные земли — и всё же им чего-то не хватило тогда. Сейчас непрошеным гостем на юге была Камала, но за её спиной собралась целая волчья стая. Эти собаки были уже мертвы, как и те на Великой равнине.
— Муу нохой*, — протянула Камала в адрес рыжего пса, который щёлкнул зубами на ладонь от её лица. Ответный удар мечом сбрил встопорщенную рыжую шерсть на загривке. Камала сделала финт и занесла меч для повторного удара.
* Плохая собака (ороч.)