Камала перестала внимательно слушать раньше, чем хозяйка таверны закончила говорить. Предложение найма было хорошее, и убивало сразу двух кроликов — они получали причину для разведки шахты, а спать сегодня доведётся не на конюшне. Но кукурузная каша заманчиво дымилась в горшочке, и тёртый сыр, которым она была щедро посыпана, постепенно плавился, покрывая торчащие из жёлтого варева кусочки шкварок. Уж верно, решение подождёт до конца обеда. Облизнувшись, Камала зацепила локтем край стола и уронила ложку. Какое-то время она пристально смотрела себе под ноги, решая, идти ей за новой или поднять старую. В этот момент всё и случилось.
Перехватить Катерину она не успела бы при всём желании — попробуй-ка поймать лису за хвост, даже если в ней полтора метра росту! Слишком, слишком, слишком медленно соображала Камала, что происходит. Дерек — вот тот сразу же изменился в лице, но он сидел по дальнюю сторону стола и мог только делать страшные глаза, глядя на что-то за её спиной.
Треск, вопли Катерины, ответный крик солдата — только после этого Камала, опрокинув стул, в два прыжка настигла воздевшую руки для повторного удара зверолюдку. Одним движением она сграбастала её за торс и, крутанувшись, повалилась вместе с ней на покрытый песком и соломой пол, перекатившись так, чтобы оказаться снизу. От удара затылком Камала на миг ослепла, но тут же на ощупь обвила ногами бёдра Катерины, а руками крепко прижала зверолюдку к себе, лишив ту всякой возможности двигаться. Зрение быстро возвращалось, и Камала, лёжа на спине и чувствуя, как острый позвоночник худенькой Катерины прижимается к её животу, без остановки бормотала в большое шерстистое ухо:
— Тише, тише, маленькая. Всё будет хорошо. Я с тобой. Тише, тише, баю-бай. Моя звёздочка, усни, — она сбилась на какую-то невнятную импровизированную колыбельную и стала медленно покачивать Катерину, не ослабляя объятий, а сама скосила глаза на остальных участников сцены.
Инструмент Катерины лежал в нескольких шагах от них. На нём не было и царапины.