Взбешенная Анна, казалось, разгорелась изнутри - все тело в мгновенье вспотело, поднялся жар, пламя плясало в ее зрачках, отдаваясь яркими всполохами на золотистых волосах. Старик утробно зарычал, стоило сестре прокусить его губы, их кровь смешалась, огонь горел в обоих, сливая тела воедино, разжигая души в неистовом танце...
В какой-то момент рычанье священника сменилось на вопль, он задергался на Анне, попытавшись отпрянуть, но было поздно. Всполыхнуло пламя, загорелась ряса, а старик бешено заорал, пытаясь его с себя сбросить. Он уже отпустил колдунью, он уже хотел сбежать, но теперь это она его держала, продавливая запястья до костей - кожа буквально плавилась под пальцами колдуньи.
Агония продолжалась действительно долго - сначала ряса, потом и само тело, потрескивая, покрылось злыми языками ярого огня. Старик трепыхался, бился, дергался, пытался выбраться, спастись - но все тщетно, пламя охватило его целиком, вспузырив кожу, выплеснув лопнувшие глаза Анне на лицо. Он заверещал в последнем, предсмертном вздохе, он развалилвался прямо на глазах, истлевая складками одежды, слезая лоскутами кожи, выжигаясь мясом, вскипая вытекающей кровью - он умирал долго и в жутких муках, визжа и трясясь жалкими останками.
А Анна все смотрела и смотрела на него, на его пустые глазницы, на его полумертвое тело, смотрела и ненавидела, закипала, горела - наконец, она и сама не выдержала, выдав мощный, медвежий рев прямо в лицо горящему скелету: все вокруг охватило огнем, пламя всколыхнуло ее сознание и на какой-то момент Анна перестала существовать...
Когда же он прошел, сестра поняла, что, лежа на полу, с надрывом кашляет клубившимся перед ее глазами дымом. Церковь горела - повсюду плясал жестокий огонь, прожигая суровые, но безобидные иконы, пожирая толстый сруб стен, подбивая прочность балок на крыше, что полыхала сильнее всего... Повсюду был дым, ему некуда было деться, он закрадывался в грудь, обжигая горячими смолами глотку, от него болела и кружилась голова, он медленно, но уверенно убивал Анну.
Старика нигде не было, справа лишь билась о дверь потерявшаяся Фига, пытаясь выбраться из этого ада. Не помня, что произошло, зачем, как и почему, сестра вскочила, чуть не упав обратно от закружившейся головы, и, надрывисто кашляя, раскрыла занимавшиеся огнем двери часовни... Она прошла по улице, падая, шага три и завалилась в сугроб, сгибаясь в судорожных попытках выдохнуть весь дым, забравшийся в грудь.
Голова, тело и особенно губы нестерпимо болели, ей хотелось удавиться, но сестра оказалась жива, вовремя выбравшись из горящей церквушки - крыша обещала скоро обвалиться. Опомнившись, она порыскала глазами в поисках священника, но так и не нашла его - тот либо остался погибать в часовне, либо уже успел убежать, либо... Перестав на какое-то время кашлять, молодая и, судя по всему, весьма могущественная колдунья смахнула с рукава чей-то свежий пепел.
Вокруг не было ни души - ревело пламя, с треском пожирая часовню, в безоблачном, солнечном небе металась перепуганная Фига, крича на всю округу, а деревня даже не шелохнулась от подобного события. Хотя это было лишь первое ощущение - Анна вскоре услышала чьи-то торопливые шаги позади и по сторонам: меж домов, по улицам шло сполдюжины человек, торопливо скрипя октябрьским снегом.