Анна
Дверь еле-еле слышно скрипнула, выпуская наружу теплый пар из церкви, но Анне все-таки удалось проскользнуть внутрь незаметно… В нос сразу же ударил плотный дурман от ладана и еще какой-то травы, что курилась здесь, наверное, неделями, насытив душный воздух часовни пряным дымком.
Сквозь завесу в этой тьме на Анну поглядывали четыре маленьких окошка, на коих морозными узорами выложился своеобразный зимний витраж, а кроме них внутри светилось лишь несколько свечей, расставленых где-то на алтаре. Их неверный свет, задрожавший от дунувшего с улицы ледяного ветра, окрашивал в желтые тона все пять икон на алтаре, что сурово глядели на вошедшую сестренку.
Блаженный Дух, Два Младших Дитя, Мать Мира и Отец-Предтеча, вера в которых испокон веков держала под собой всю Империю, - все были здесь, все глядели вперед, на вошедшую, и за что-то ее осуждали… Или, скорее, винили… Или это все Анне показалось – в любом случае, сестра решила вовремя закрыть за собой дверь, отчего морозные порывы на мгновение захлестнули теплое нутро церквушки и все свечи тут же погасли.
Наступила кромешная тьма, Отец-Предтеча со своей ангельской сворой остались черной стеной напротив и единственное, что можно было сейчас различить в этом мраке – так это одинокий силуэт коленопреклонного священника. Тусклый белый свет из окон выделял на темном фоне его черную рясу, подпоясунную ремнем и лысую голову, опустившуюся перед алтарем.
- Огради нас от ереси сущего, Отче,
Помоги нам увидеть ее,
Защити нас от властных позывов ее,
Зажги в нас пламя мести, в котором гореть ей вечность…
Он сидел на коленях спиной к Анне и отчаянно шептал молитву – отчаянно, потому что теперь, когда сестра вошла, священник читал ее заметно быстрее и постоянно сбивался, вспоминая слова.
- Жизнь моя принадлежит Тебе, Отче,
Душа моя уйдет после смерти к Тебе,
Вера моя наполнит меня в борьбе против нее,
Ничто не сломит меня в борьбе против нее…
Подступив на шаг, Анна, скрытая от священика тенью, заметила, как несчастный дрожал, переживая, судя по всему, жуткий страх – о том свидетельствовал и текст самой молитвы. В ней, насколько она помнила, говорилось про то, как опасна ересь и сколько в себе надо иметь Веры, чтобы бороться с ней.
- И нет слов, позволяющих ей править в царствии Твоем, Отче,
И нет праведных мыслей таких, что не… - святой отец осекся, натужно дыша своей худоватой грудью.
- Что не… - повторил он, видимо, пытаясь вспомнить дальнейшие слова, но те никак не приходили ему в голову. – Что не… Что не… Ладно, это неважно.
И не будет еретика, что избегнет очищающего костра Твоего,
И не окажется во мне частички Грязной Ереси, ибо вся душа моя – принадлежит тебе.
Наконец, священник умолк, уперев свой взгляд куда-то в пол, чтобы как следует отдышаться…