Кашлянув, я спрятала возмущенную, отчаянную и немного истеричную улыбку под ладонью. Теперь бард казался мне еще более «нормальным», а этот старик напоминал душевнобольного в тяжкой степени. Да еще и этот холодок по спине… Липкий, скомканный в лучину страх. Кажется – зажги его, подпитай воском своих новых проблем и загорится он не хуже какого-нибудь пороха, растрескивая по сторонам ядовитые брызги.
Убрав с лица всякий намек на веселость, я стала на ноги рядом с бардом и безнадежно покачала головой гному, которого обхватили немощные руки старца.
- Наверное, нормальных тут не осталось. Или пока мы бродили по этому треклятому и трижды поделанному лесу (чтоб ему гореть веселым пламенем всю зиму!), внешние представления о нормальности резко съехали не в ту сторону. Мармоор, я тебе не советую обниматься с первым встречным, да еще и страдающим расстройством. Мало ли что… а вдруг это заразно? Постарайся у него вызнать хоть что-то.
Тяжело вздохнув, я еще раз огляделась по сторонам и снова опустила глаза на барда. Чем-то он привлекал меня. Вот чем? Может я в нем видела хоть немного больше адекватности? Этому старику нельзя доверять. Хотя и менестрелю проклятому я бы тоже не особо доверилась. Злобно зыркнув на парня с гитарой, я чертыхнулась и взяла его за шкирку:
- Слушай, ты, костяк. Хочешь, я тебе помогу? Серьезно. Хорошо помогу. Ты о своем безумии недоделанном сразу забудешь. – Сверкая глазами, которые сразу же налились золотой яростью и резко изменили цвет, я сделала внушительную паузу и продолжила, чуть ли не по слогам – Мы устали. Далеко шли. Через сумасшедший лес. Потеряли напарника. Хотим еды. Хотим отдыха. И лично я хочу знать, почему не могу получить все это в деревне, которая попахивает зомбятником. Поэтому, для меня имеет значение все то, что не имеет значения для тебя. И если ты будешь так мил (шипение) и добр (утробный полурык), что соизволишь ответить, кто вас покусал, то я сделаю все, чтобы помочь твоей жизни вернуться в нормальное русло.