Услышав ля Ира колдунья нахмурилась. Потом мечтательно улыбнулась. И снова нахмурилась. Ну как же, теперь, когда опасность оторопело скулила в прошлом можно было и помечтать и похмуриться. Помечтать о тех нитях пламени, что тоненькими ручейками обнимали стонущее дерево, о запуганных, забитых взглядах разбойников (а разбойников ли?), об адских водоворотах, трелями орошающих замызганный, нечистый трактир. Ну и похмуриться конечно же о том, что она ничего этого не помнит. Магия порой напоминала Анне обиженного ребенка, который не применит использовать любую возможность для сладостного возмездия над строгой хозяйкой. Снова улыбнувшись, девушка зябко повела плечами и натянула мешок почти до глаз, скрывая от леденящего ветра больно уж чувствительный носик.
На коленях отдавала подступающему свету тепло похлебка, заботливо врученная гномом. Небо над головой урчало сизыми облаками, вырывая из мира кусочки битых небес. Иголки, которыми была устлана вся поляна, смешивали свой приторный аромат с нежным благоуханием Сьежевского чая. Даже злые, холодные порывы неугомонного ветра не могли испортить ласковую безмятежность этого осеннего дня. Аня искренне радовалась возможности побыть в покое и тишине, рядом с… друзьями? И гном и наемник как-то уж очень быстро стали родными для восторженной колдуньи. Той беззаботности, с которой она приняла их в свою пламенеющую душу, мог бы позавидовать и орден Святой Инквизиции.
Лютня дрогнула под тенью многолетних сосенок. Замолкли на секунду настороженные птички, будто вслушиваясь в непонятные, человеческие слова. Ля Ир пел просто и незамысловато, но Анне он казался бардом, умудренным менестрелем. Примолкнув, она уставилась на блики костра и вслушалась в простенькую мелодию. Улыбнувшись издевательским словам и завихренному сюжету басни, колдунья, наконец, соизволила высунуть нос из мешка и приступила к остывающей похлебке. Магия отнимала много сил, поэтому с супом Анянка разделалась очень быстро и, довольная, отставила миску на предательски качнувшееся бревно. Пробормотав слова благодарности Мармоору и похвалив его кулинарные способности, она томно зевнула, выгоняя остатки сновидений.
Песня замолкла, и девушка с радостным, кошачьим видом выслушала деловитого гнома. Про себя она отметила, что воистину этот народец были торговцами по призванию. Они высоко ценили свои услуги, хотя, признаться, было за что. Честь и гордость, неподвластные людям, заставляли равнять их с некими созданиями из сказок и легенд.
Набрав полные легкие прелого воздуха, Анна с улыбкой сказала:
- Двадцать. Признаться, Мармоор, я не знаю, как оценить ваши услуги. До вчерашнего дня я сама была уверенна, что дело пусть и замысловатое, но не особо опасное. Но те разбойники… или воины. Черт бы их драл до посинения.
Угрюмо опустив голову, Анюта пожевала губы и вдруг захлебнулась в остром желании прокатиться верхом. Может ветер так на нее действовал? Отрешенно взглянув на гнома, она продолжила:
- Я честно не знаю, зачем они пришли за мной. Та печать… ладно, думаю это не столь важно теперь. За то, что вы не бросили нас, за то, что не воспользовались моментом безопасности, а предпочли помочь незнакомым людям – я согласна на двадцать.
Девушка тепло улыбнулась гному и посмотрела в спину ля Ира:
- Надеюсь, Сьежа так же устроит эта сумма. Я дам деньги, как будем отправляться. Да, кстати, у нас осталось не так уж много времени. Так что отправляться будем скоро.
Вытянувшись на бревне, словно довольная рысь, Анна с упоением посмотрела в небо и кончики поддетых багрянцев деревьев. Внезапно легкая тревога коснулась ее – Фиги нет. Нахмурившись, Анянка взмахнула спутанным золотом волос и поискала взглядом сову. Бесполезно, та слишком мелкая и если даже была где-то рядом - найти ее было так же невозможно, как и родник в преисподней. Озабоченно повернувшись к Фрэдди, девушка настойчиво дернула его за рукав и спросила:
- Фрэд, а где наш клок перьев пропал?