Жан-Батист вернулся из леса обратно в небольшой лагерь, неся в руках некоторые лесные трофеи: полную пригоршень лесных ягод, естественно тех, что годились в пищу, пару веточек с темно-зелеными листьями, что еще не успел пожелтеть и завять окончательно от тех же ягодных кустов, и несколько молодых еловых побегов, что отрасли в этом году. Разложив всё это добро на подстилке около костра, где уже кипела вода в его котелке, он направился к коню. Ободряюще потрепав Арди по загривку, ля Ир выудил из седельных сумок специальный травяной сбор для заварки горячего, несколько пряного напитка. Следом шел кусок уже немного подсохшего хлеба и здоровенная копченая куриная нога. Прихватив ко всему этому кружку и лютню, де Сьеж с оптимистическим видом вернулся обратно к костру, заварил травы вместе с лесной добычей, а пока напиток настаивался, он откусил от куриной ножки здоровенный кусок, заел хлебом, и, размахивая частью куры, ответил на вопрос Анны:
-Да как-как...спалила ты всё, перерезали людей и свалили. Вот как, - отозвался ля Ир, возвращаясь обратно к мясу и хлебу. Через некоторое время травяной сбор настоялся в достаточной мере, чтобы от его распития можно было получить толику удовольствия. И пользы.
Повернувшись ко всем спиной и выказывая тем самым желание не участвовать в разговорах, он сделал хороший глоток обжигающего не температурой, но вкусом травяного сбора и, взяв в руки лютню, принялся играть на ней. Это была неспешная песня с протяжной, довольно мелодичной, на взгляд ля Ира, музыкой.
Горе мне щемило сердце,
И рука хватала ножны,
Только те давно пустые,
Меч лежит на дне болотном.
Грудь броней хотел украсить,
Да кольчуга проржавела,
Годы в погребе лежала,
В нем она и отсырела.
На коня хотел забраться,
Старый конь и повалился,
Он одним лишь глазом видел,
Да и ноги не держали.
Я пошел в сапогах по селам,
Но меня оттуда гнали,
Один раз уснул у дуба,
Так с меня сапоги и сняли.
Тридцать лет ходил по трупам,
И решил вернутся к дому,
Но забыл, откуда вышел,
Когда в сапоги я был обутый.
Ля Ир прервался на короткий проигрыш, который однако ж затянулся, а затем продолжил вновь.
И ходил еще три года,
В старой драной одежонке,
Потом вышел на дорогу,
Что вела к родному дому.
А дома и нет в помине,
Пара бревен, да колодец,
Из колодца не напьешься,
Он землей засыпан крепко.
Я и сел на пень кленовый,
Весь усталый и голодный.
На меня глядела ведьма,
И трясла кривой клюкою.
Говорила: "Что ж ты дурень,
Не ценил того, что было,
Что отправился в дорогу,
Коли дома дел по горло.
Вот сиди и жди кончины,
Без сапог и неумытый,
Смерть недолго ждать осталось,
Не успеешь оглянуться!"
Сыграв еще куплет уже без слов, де Сьеж отложил лютню в сторону и принялся снова пить "чай", рассеяно осматривая лес вокруг.