Лукас, не замечая протянутую руку с конфетой, тяжело опустился на какой-то проржавевший ящик, который стоял у забора, спрятал фляжку и достал вместо нее пачку сигарет.
— Я уже не знаю, что вижу. Я ничего не понимаю. По-моему, я схожу с ума. Я только что видел человека с огромными крыльями, говорил с отцом.
На мгновение ему стало по-настоящему страшно. Что если так, через религиозные видения, проявляется наследственное безумие? Что если однажды он…
Упрямая сигарета никак не хотела выпадать из пачки, дрожащие пальцы не слушались. Дождь полил сильнее. Холодные капли текли по лицу, попадали за шиворот, но это было мелким неудобством по сравнению с невозможностью закурить. Измяв вконец всю пачку, Лукас кое-как вынул сигарету и попробовал зажечь.
А если на секунду предположить, что все это правда? Неужели Судный день прошел, а никто даже не заметил? И теперь вот это — его, Лукаса, судьба? Он первым готов был признать, что недостоин Царствия Небесного: в момент отчаяния он отвернулся, сбежал. Но… Верил ли он хоть когда-нибудь по-настоящему?
Зажигалка щелкала впустую, сигарета намокла под дождем. Лукас вынул ее изо рта и стал бездумно разминать в ладони, пачкая пальцы табаком.
— Domine Iesu, dimitte nobis debita nostra, salva nos ab igne inferiori… — зашептал он.
Лукас не молился четыре года, и сейчас с губ слетали слова, сухие и ломкие, как увядшие цветы. Он вспомнил, как вошел в свою церковь и не ощутил ничего, кроме звенящей пустоты. Сейчас эта пустота поглотила весь мир вокруг. Можно бежать дни напролет, кричать, пока не сорвешь голос, но Его здесь нет, и Он не услышит. Лукас тешил себя мыслью, что сам отвернулся от Него, но он ошибался. Бывший священник скорчился, сжав голову руками.
— Господи, что мне делать?