Речь отняла у Эвелинн последние силы. Так что больше она уж не вставила ни единого слова, просто благодарно смотря на говорящих Джона, Расмуссена и Виссиль. Чувствуя, что сейчас - через совместную боль и радость, споры и согласие, куётся их настоящее братство. Братство, что обязательно дойдёт до конца. И было от этого легче на сердце. Теплело внутри - но уже не от кинжала, а от тех слов, что доносилось до ушей Светлой. Отражённый душами свет кинжала возвращался обратно, с лихвой восполняя забранное. Лишь единожды чародейка нарушила молчание за это время - ответив де Труа. "Ты, конечно же, не виновата. Дело во мне. Свет... иногда может ранить так же больно, как тьма."
— Вы понимаете, мессир! — и лицо её просияло, словно минуту назад де Труа не звал её ведьмой, — вы понимаете! — Повторила она увереннее, кивнув головой.
— И я уверена, вы с ней справитесь! В вас тоже есть свет - и вы обязательно его сохраните. Я в это верю, мессир, — также сбивчиво возразила Эвелинн на опасения герцога о Тьме.
Неловко поклонившись - сама не зная, зачем, она шагнула назад, чуть не споткнувшись о костлявую руку, и поспешила исполнять свои обязанности.
Джона она поблагодарила, принявшись за лечение раны. Виссиль - кивком головы, когда переглянулась с ней во время сборов далее. Только Элиасу не успела. Подгадать бы момент...Виссанти ещё раз убедилась, что не ошиблась насчёт храмовника - несмотря на то что в другое время они скорее бы оказались по стороны баррикад, далеко не каждый был готов сейчас сломить этот барьер - тот же Роберт например, и которого нельзя было за это винить. Тем не менее, этот строгий командир сейчас так яростно защищал её, что у Светлой даже не нашлось слов, которыми она могла бы выразить свою благодарность. Поспешно накинув капюшон, чтобы спрятать розовеющие щёки, чародейка принялась сосредоточенно изучать носки своих сапогов. Вы не представляете, какие временами они могут быть интересные.
— Обязательно покажу! Оно несложное, но я думаю, очень красивое и... правильное. Прямо как ты, — смущенно прибавила девушка.
Каша от Илль показалась без преувеличения манной небесной. Изголодавшаяся и усталая Эвелинн, только и успевшая, что лепешку Бедвера попробовать, хоть и ела обычно неторопливо, в этот раз расправилась со своей порцией почти мгновенно. Естественно, тело сразу приятно потяжелело, и потянуло в сон. Но спать было некогда - Расмуссен рассудил, что нужно выдвигаться. Тяжело вздохнув, Светлая не стала спорить: и так уже слишком много из-за неё проблем было, чтобы просить об отдыхе. Да и проводникам виднее.
Лес
Шаг, ещё шаг. Посох Светлой глухо отсчитывает каждое усилие Эвелинн, что она совершает над собой. Шаг, ещё шаг. Сколько они уже прошли? Кажется, сбилась со счёта. Несколько миль? Или больше? Все они пройдут её так или иначе, но Создатель, для неё эта миля слишком длинна. Уставшая чародейка валится с ног, но тут Илль предлагает сделать привал. "Ну наконец-то!" волшебница даже губу прикусила, лишь бы вслух не сболтнуть. По ней конечно видно, что дальние путешествия это не про неё, но всё-таки не хочется уронить достоинство в глазах остальных. Звездочка, вон, одного с ней возраста, кажется, а выносливее если не на порядок, то в разы.
Ожидая решения Элиаса, Эвелинн останавливается, опираясь на посох и оглядывается. Ей нравилось гулять по лесам раньше, но зловещая чернота королевских угодий производит гнетущее впечатление. Кажется, будто за ними кто-то всё время наблюдает.
— Может, стоит снова осветить здесь магией? — неуверенно предлагает чародейка и удивляется, как это перекликается с её предложением зажечь костёр в церкви.