Не успели ей ответить, как началось что-то невообразимое. Быстрые шаги храмовника звучали как-то недобро, уже заставляя беспокоиться. Вот только решила Виссиль, что увидел Безмолвный что-то поганое либо подозрительное. А дело оказалось в ней. Почему? Вот же задачка!
Резкий рывок. От неожиданности чародейка даже закашлялась, почувствовав, как натянулась собирающая плащ веревка.
И без того напряженное и испуганное лицо подернулось подлинным недоумением.
Что она такого сделала? Нет, понятно, что храмовники не любят чароплетов. Однако же, идут то все вместе. Что же изменилось? Тьмы в глазах видно не было. А вот в её взгляде ошарашенности хватало. Иронично, но его обет не даст никаких пояснений, не говоря уже о её собственной возможности объясниться. Вот и что делать? Не спросить - ведь не ответит.
Что он именно запрещает? Что-то, связанное с обвалом? Только что? С немым вопросом провожала Виссиль Роберта. Придумать способ понять даже не успела. В конце концов, писать записки у них нет времени.
Восклик Эвелинн не просто привлек внимание, он заставил остолбенеть. Не зная и сама, как реагировать, чародейка побелела, как полотно. Казалось, куда уж сильнее...
Ледяной ужас прошиб её тело, так и оставив в нелепой позе разворота, созданного ещё Безмолвным.
Вслед за этим пришло благоговение и надежда. Нельзя было проникнуть в голову Эви, однако же, хотелось верить, что та поступает благоразумно. Очевидно, успев узнать что-то.
Чародейка и сама не заметила, как впились ногти в ладони. Сейчас, как никогда остро ранило непонимание. Озадаченность, вызванная храмовником, жуть, навеваемая скелетами, даже Тьма с её загадочной природой не вынуждали вздрогнуть по-настоящему, как сама идея тщетности похода. Перспектива подвести тех, кто вот прямо сейчас гибнет в непроглядном мраке. Ради отведения глаз от того, что является ключом к ритуалу и закрытию бреши.
Ох, Эвелинн. Так хочется думать о хорошем. Почему же не получается. Порадоваться бы, но вместо этого зубы давят друг друга в безумном отчаянии. Слепое ожидание.
От столь тягостных дум вскоре обмякла Виссиль, безвольной куклой рухнув на пол. Лишь локтями успев опереться и завороженно наблюдать разворачивающуюся картину животрепещущего в своём великолепии творения Света.
Упокоит останки? Разгонит Тьму? Станет светочем до конца пути?
Или, вспыхнув ярко, отложит беды сегодняшней ночи на время, отгонит поганое и впадет в дрему?
Ещё один тяжкий вдох врывается в сбитое дыхание, когда уже совсем нет мочи от скверных переживаний.
Даже присутствие Георга, целого и невредимого, осталось где-то на задворках сознания тихой радостью.