– СОЗДАТЕЛЬ ВСЕБЛАГОЙ И ВСЕМОГУЩИЙ, СВЕТОМ ТОБОЙ НЕСОМЫМ ЗАКЛИНАЮ ТЕБЯ...
***
... Минуты тянулись в ожидании неизвестно чего, убивая своей монотонностью даже тревогу. Илль уже подумывала спуститься вниз, но опасалась нарушить приказ. И тут томительная пелена ожидания разорвалась от напора событий.
– Помоги мне..?
Дрожь в слабом голосе Эвелин.
Проводница обернулась, в льющемся снизу свете она сперва разглядела хрупкий, беззащитный силуэт магички, её бледное, как асфодель, лицо и лишь долю секунды спустя глаза. Поздно. Слишком поздно. Тьма, хлынувшая из очей пришелицы, растеклась туманом, сомкнулась коконом вокруг Звёздочки, парализуя ужасом волю, убивая самоё воспоминание о свете. Тьма проникала сквозь одежду, кожу, мышцы, сухожилия. Тьма заполонила кости и жилы, дотянулась щупальцами до сердца и мозга, тьма острыми зубами смолола в чёрную муку всё, что когда-то звалось Илль Ваас фон Гульден, переварила Звёздочку полностью с её любовью и надеждой, долгом и страхами, воспоминаниями и желаниями. И когда от Илль осталась лишь пустая оболочка, тьма стала ею самой, но за миг до конца Хаармс сказал:
– Учёные люди говорят, что когда вспыхивает звезда, на её месте образуется дыра. Представляешь, Илька, дыра в небе из сплошной тьмы, в которую превратилась бывшая звезда! Она засасывает в пасть любого, кто имел неосторожность приблизиться...
***
... ДАЙ МНЕ СИЛ И МУЖЕСТВА ОТРИНУТЬ СТРАХ И МАЛОДУШИЕ, УСТОЯТЬ ПЕРЕД ТЬМОЙ ВНЕШНЕЙ...
***
... Сперва пришла тупая боль, от которой раскалывалась голова, а стоило дёрнуть шеей и попытаться открыть глаза, к горлу подкатила тошнота. Создавалось впечатление, что по лицу прошлись молоточком для отбивания мяса. Что-то тёплое стекало к губам, Илль облизнулась – кровь! В панике она попыталась вскочить, сделала инстинктивное движение схватиться за лук. Ни то, ни другое не удалось. К болевым ощущением добавилась резь от впившихся в запястье и лодыжки верёвок, привычная тяжесть оружия не ощущалась больше за спиной и на поясе. Вот тогда нехотя, через силу вернулись воспоминания. Бледное лицо Эвелин, хлынувшая из её глаз тьма, ужас умирания и... Это было всё. Дальше память отказывалась сообщать, почему Илль лежит внизу у костра, безоружная и спелёнутая, как молодой кабанчик? Почему ноет челюсть, а из носа течёт, пачкая ворот куртки, кровь? Почему нет на поясе кинжала, почему померк только что горевший в храме магический свет и лишь в отсветах костра можно разглядеть хоть что-то? Что за жуткий стук раздаётся снаружи в унисон со стучащими внутри головы молоточками боли? Память отказывалась сообщать, но Илль и сама, увы, знала ответ...
***
... ДАЙ МНЕ ВТРОЙНЕ ВОЛИ И СИЛ НЕ ПОДДАТЬСЯ ИСКУШЕНИЮ ТЬМЫ, ЧТО ВНУТРИ МЕНЯ...
***
...Это была вполне ординарная разведка, они не забирались вглубь владений Тьмы. Просто небольшой рейд с целью прорядить расплодившихся здесь изменённых животных, которые делали хоженый, почти отвоёванный у мрака участок дороги небезопасным. Никто не ждал беды, Илль тогда даже не попрощалась с четырьмя ушедшими на охоту с рассветом друзьями. К вечеру четвёрка должна была вернуться в лагерь, но вернулись только двое. Первый нёс на плече замотанное в верёвочный кокон тело товарища. Не первый случай это был на памяти Илль, но первый, закончившийся так. Через несколько дней тела двоих других со следами рейнджерских стрел на спинах доставили в лагерь и похоронили, поглощённого привели в чувство, с каждым следопытом провели инструктаж, призывая быть бдительным не только к исчадиям леса, но и друг к другу. А ещё через неделю Карл повесился на старом дубе на краю лагеря. Записки он не оставил...
***
... В свете костра Илль разглядела троих магичек. У них были одинаково сосредоточенные лица, какие бывают у всех людей, поглощенных важной работой, своей работой. Наверно и сама Звёздочка выглядела так же, когда вглядывалась в Тьму, ведя отряд. На миг отлегло от сердца – Эвелин была здесь, тьма не поймала носительницу их последней надежды, лишь заморочив Илль призраком. И тут же мука пострашней физической боли вновь отдалась в висках. Что Илль успела натворить, прежде чем верёвки обвили запястья? Из скольких спин торчат её стрелы? Не хватило мужества спросить. Она села, превозмогая боль, поднесла руки к глазам. Узлы вязались на совесть...
... НЕ ОСТАВЬ МИЛОСЕРДИЕМ СВОИМ В ЧАС, КОГДА СОМНЕНИЕ И СЛАБОСТЬ ОВЛАДЕВАЮТ МНОЙ...
***
"Я в порядке, развяжите," – слова застряли в горле, не найдя путь наружу. Она сама не уверена была в их правдивости. Ушла ли Тьма совсем или лишь затаилась в глубине? А главное, какое она имеет право ждать от кого-то веры своим словам после того, как оказалась слабой, предала свет и их всех?! Однако, роскоши терзаться или даже повеситься на ветвях дуба не было у Илль, потому что жуткий стук раздавался снаружи, а во вспышке отлетевший от костра головёшки Звёздочка разглядела кисть. Одинокую, полуразложившуюся костяную кисть, скребущую пальцем по каменному полу, силясь дотянуться до белого мраморного осколка – одного их шести обломанных лучей святыни. Тьма пришла не только сверху – со всех сторон. Всё потом, сейчас важно было лишь одно – встать в строй.
Она сделала то единственное, что могло дать сил подняться и бороться, что могло успокоить и убедить – Илль и впрямь в порядке. Убедить не только их всех – её саму. Исчадье тьмы не осквернит своими устами имя Создателя. Запрокинув голову вверх, Звёздочка кричала слова короткой молитвы, больше не заботясь о тишине, словно пыталась докричаться до спрятанного во тьме Солнца, до самого Создателя. Впрочем, так оно и было.
... И ЗАЖГИ ДЛЯ МЕНЯ СВЕТ СВОЙ В КРОМЕШНОЙ ТЬМЕ, ЧТОБЫ НЕ ПОТЕРЯЛА Я ПУТИ К ТЕБЕ ВО МРАКЕ!
AMEN.