Джон еще никогда не бывал так глубоко во тьме. Как и большинство нормальных людей, он старался оказаться как можно дальше от нее, надеясь, что кто-нибудь что-нибудь сделает с этим падшим на мир проклятием. Со временем он понял, что никто ничего не делает, и все пытаются либо выжать из ситуации какие-то мнимые преимущества, либо, как он сам, выжить и спасти близких от наступления глубокого мрака. Глубокий мрак. Хорошее определение для того, куда им предстояло спуститься. Не вечная ночь, ставшая уже привычной, а та тьма, что породила ее, темнота, в которую не проникает свет. И чтобы спускаться в глубокий мрак, нужно было быть немного сумасшедшим. Чтобы делать это регулярно, нужно было быть безумным.
Хотя чем было все их мероприятие как не безумием, последним и великолепным безумием этого мира? Безумная вера в то, что небольшой отряд сможет добраться к средоточию тьмы, а ритуал, созданный для ее изгнания, сработает как было задумано. Вряд ли придумавшие его маги имели возможность ставить опыты, чтобы говорить об успехе наверняка. Безумный расчет герцога на то, что тьма, чем бы она не являлась, будет мыслить (каждый раз, когда Джон задумывался о сознании мрака, когда он начинал воспринимать его как живое существо, его пробирала дрожь) и действовать так, как и планировал герцог, и стянет свои силы в одну точку, ослабляя подходы к своему сердцу. Горящие безумным огнем глаза армии герцога, что сейчас должна была спускаться в низины, навстречу, скорее всего, жуткой смерти. Когда-нибудь ее назовут громким названием, вроде Армии Света или Последнего Союза, и о ней будут складывать легенды, воспевающие героизм, но не отражающие кошмара, сквозь который проходит каждый солдат на поле битвы, особенно безнадежной битвы. Джон, пока не побывал в первом крупном сражении, любил песни менестрелей и бардов. Потом перестал. Да, когда-нибудь, возможно, и об их походе сложат песню. Только если это когда-нибудь будет.
Но герцог умел убеждать людей. Он заражал их своей безумной надеждой, и из сплетения предположений и ставки на удачу, она превращалась в веру, заглушающую ставшие столь обычными в эти дни апатию и отчаяние. И Джон верил, хотя бы потому, что ничего не оставалось.
Разумеется, о том, как внутри Джона боролись прагматический взгляд на происходящее и вера в возможность лучшего будущего, по внешнему виду его сказать было сложно. Сложно, но возможно – вместо обычного шага он сбился на походный, делавший его движения причудливо рублеными и повторяющимися практически идентично. Изредка он поглядывал из сторону в сторону, но большую часть времени просто смотрел вперед и под ноги, полагаясь на глаза разведчиков-рейнджеров. Вот уж кто по-настоящему безумен – подобная отвага, заставляющая людей раз за разом уходить в регионы, где властвует самый злобный враг человечества, не могла оставить их абсолютно нормальными.
Когда дорога привела отряд к вехе на пути, старой, полуразрушенной и, очевидно, заброшенной церкви, Джон наконец-то ощутил усталость. Сложен он был покрепче многих своих спутников, но и нес на горбу немало. И, несмотря на угрюмый, заставивший вспомнить свое бегство от порождений тьмы проход через разоренную чудищами деревушку, сама идея расставить лагерь начала казаться привлекательной. Оставалось понять, сможет ли он отдыхать, зная, что где-то за многие мили от него гибнут люди герцога Орландского?
Он посмотрел на Илль. Проводницу дорога без препятствий беспокоила, и Джон ее отлично понимал.
- Надеюсь, это благословение Создателя, а не козни тьмы.
Буркнул он, осторожно спуская заплечный мешок на землю. Оглянулся в поисках алтаря, но обнаружил лишь его обломки. Поэтому просто сжал символ Создателя в руках и скороговоркой вознес молитву:
- Создатель мой, единственный на небесах. Благотворитель мой, заступник мой и Тот, кому возношу молитвы. Благодарю Тебя за милость оказанную и молю о помощи Твоей, озари все препятствия на пути моем ярким светом, сохрани меня от всякого зла и наставь меня на благие деяния.
Многим могло бы показаться, что учиненное в церкви разорение знак того, что Создатель оставил это место. Но это было не так. Оно укрывало рейнджеров, и сейчас служило укрытием главному оружию против тьмы. Подобно тому, как опытный фехтовальщик может использовать щит, чтобы скрывать направление атаки короткого меча или кинжала, стены храма Создателя скрывали сейчас отряд, шедший уничтожить мрак. За свою жизнь Джон понял, что ждать прямого вмешательства Создателя не стоит, и что он полагается на деяния слуг своих, чтобы творить чудеса. Одному из них он стал свидетелем совсем недавно, когда Орландский смог собрать и воодушевить свою армию. И это только укрепило веру.
Но одной веры никогда не бывает достаточно, чтобы преодолеть испытания. В этот момент, когда он помолился, к нему и Георгу обратился командир отряда. Джон, следуя старой солдатской привычке, выпрямился и отсалютовал.
- Слушаюсь.
Затем, помедлив секунду, добавил.
- Господин Расмуссен, возможно, нужно больше чем посты. Не хочется тревожить нашу проводницу, но нужно знать все входы и выходы. Пусть покажет. И приготовиться к нападению. Хотя бы перегородить их, чтобы когда полезут, было удобней отбиваться.