На помощь что-то никто не спешил, а сам Иохим утащить эльфа никак не мог. Тот хоть и был щуплым, а всё же будто бы прилип к камням, не сдвинуть, что твой бабкин сундук с приданым.
Прикрыв глаза, монах размышлял что же делать, как вдруг начался очередной обстрел, совсем уж богомерзкий на этот раз...
Глядя на всё это безобразие Сдоба даже чуть было не заплакал, сдержался лишь из последних сил. Но его всё же вытошнило. Прямо в эльфийский плащ магика.
И это вот проявление собственной физической слабости стало для несчастного толстяка последней каплей, похоже. Жалобно подвывая он прикрылся руками и принялся шерудить ножками отпихивая от себя все эти отрубленные и оторванные руки-ноги, сыплющиеся, как казалось ему, с самого неба. Временами чья-нибудь потерянная конечность вдруг падала прямо на него, хлопала по голове или больно стукала в согнутую спину, и тогда монах взвизгивал и бился в каких-то судорожных движениях, как беззащитная жирная личинка, выпавшая из коры на свет солнца.
Он крепко зажмурил глаза, качал головою из стороны в сторону, потрясая бледными щёчками и скулил. Он совершенно не понимал что ему сейчас делать, как спастись, где укрыться.
Воспалённое сознание услужливо выдало ему подходящую картинку из прошлой его монастырской жизни. В тот раз невзлюбившие его братья поймали Иохима в пустой келье, накрыли сверху какой-то грязной дерюгой и устроили ему тёмную. Долго и беспощадно лупили его чем попало и со всех сторон, по бокам и жопе, и даже по голове и лицу.
— Нет! Нет.. Не надо! Я ничего не брал!... — в ужасе вопил бедный монах —...На помощь! Я-я всё отдам...