"Я пишу, чтобы уведомить Вас..." - скользит по плотной бумаге металлическое перо, выводя изящные буквы. Вдруг рука принца, в которой зажата ручка, останавливается, поднимается в воздух на секунду-другую, а затем опускается вновь, но только лишь затем, чтобы зачеркнуть написанное одной длинной прямой линией. Это звучит слишком сухо, слишком формально. Алексей Алекто пишет письмо семье человека, который отдал за него жизнь. Он пишет о подвиге, о героической смерти - здесь нет и не может быть места формальности. По крайней мере, не должно быть. Принц понимает, что это далеко не первое подобное письмо, которое ему предстоит написать. Боится, что когда-нибудь он просто физически не сможет писать такие письма или даже ставить на них собственную подпись, как не мог когда-то его отец - недостаточно в сутках секунд, чтобы хотя бы одним росчерком помянуть миллионы погибших на десятках миров. Но оттого это письмо становиться только важней. Этот человек - первый. Его смерть знаменует собой важный рубеж в жизни Алексея Алекто. Хотя бы за это его близкие заслуживают утешения.
Но Алексей отвлекается. Мысли его дрейфуют. Он думает о предводительнице симбионтов, все еще живой, но спящей беспробудным сном в ледяном саркофаге криокапсулы. Даже не чудовище в облике человека, но боевая машина из плоти и крови, безмерно опасная (ее ведь так и не удалось разоружить - как разоружить того, чье оружие есть часть тела?), но и необычайно ценная. Кто знает, какие секреты могут храниться в ее памяти? Возможно, она может быть даже предметом торга для командующей Гарнизона Стигматы.
Но "ведьма", как ее назвал кто-то из членов экипажа, не единственный артефакт симбионтов на борту. Есть, конечно, прицепившейся к корпусу остов абордажного коридора, который как раз сейчас демонтируют техники, махина из мертвой плоти и кости. Скоро он превратиться лишь в здоровый кусок космического мусора. Но даже тогда на "Гордости Проциона" останутся еще творения чужих. В одной из криокапсул, далеко от любопытных глаз, скрыто вооружение, которое оставили за собой симбионты. Оно не послужит благородной цели, но пригодиться вполне может. В конце концов, из него можно убить кого угодно и выдать атаку за очередной теракт симбионтов. Забота об оружие чужих доверена Эмилю. Возможно ему еще предстоит им воспользоваться. Если, конечно, Аттилас Зейн найдет их безопасными для применения.
Алексей усилием воли заставляет мысли вернуться к храбрым бойцам своей службы безопасности. Тем, кто живы сейчас, Эмиль как раз показывает изученные им хода и лазы корабля. Тем, кто уже мертв, помочь может только Всесоздатель. Но семьям их может помочь Алексей. Потому он вновь склоняется над бумагой, достает чистый лист и снова начинает писать.