Из системы действительно давно не было вестей, поэтому экипаж «Гордости» не знал, что их ждет за Вратами. Но вот, время перезарядки вышло, и пришла пора сделать шаг в неизвестность. Многие, конечно, нервничали, а потому перестраховались: техники облачились в скафандры, на тот случай, если произойдет разгерметизация и работать придется в аварийных условиях, служба безопасности вооружилась до зубов и заняла позиции в ключевых отсеках корабля. Остальные члены свиты принца поступили так же, заняв пульты орудийных постов, или, как Зейн, на своих рабочих местах — встречать раненных, если таковые будут.
—...три, два, один. Прыжок! — и крейсер унесло вперёд. В этот момент, в целом нарушая инструкции, Флавий находился в отсеке прыжкового двигателя. Неизвестно, согласовывал ли он этот момент с главным инженером, и знал ли Меш вообще о месте нахождении церковника, но Котта наблюдал чудесное явление, которое, возможно, видел первый и последний раз в жизни. В тот момент, когда Арктор сдвинул рычаг активации прыжкового привода вперед, реактор выплеснул колоссальное количество энергии, пробуждая древнее, но в то же время совершенное в своей конструкции устройство. Флавия озарила вспышка, которая не только ослепила его глаза, но захлестнула и разум тоже. Он перестал понимать, где находится, и что с ним происходит, но ощутил доселе неведомое для себя блаженство. Словно церковник сам стал кораблём, который летел на сверхсветовой скорости — свободный от оков и запретов повседневной жизни, ничем не ограниченный и не сдерживаемый. Сверхсветовая скорость захлестывала, и понятия пространства и времени перестали существовать. Котта осознал, насколько бренным и ничтожным он был до сего момента, как, впрочем, и любой другой человек. Теперь же он возвысился, и перешел на совершенно иной уровень понимания и восприятия бытия, самой Вселенной. Возможно он достиг Эмпирей, и его приласкал Свет Всесоздателя...или же нет? Нет... Квантовое, трансцендентное состояние разума, находящегося в суперпозиции в МетаВселенной? В какой-то неразличимый момент Флавий понял нечто очень важное. У него не находилось слов, чтобы выразить это в понятных для человека терминах, ведь человеческий аппарат был слишком жалок для этого. Чувства переполняли его.
До конца перехода оставалось пять секунд. Навигатор начал отсчёт, и, как назло, крейсер в этот момент затрясло. Такое тоже случалось, но редко. Флуктуации какие-то...черт его знает. Только руки плотнее сжали ручки управления, готовые к чему угодно. Миг — и корабль прибыл в систему. Их встретили многочисленные стволы космических кораблей Гарнизона, и любезничать с ними никто не собирался. Флагманский корабль Гарнизона, линкор «Угнетающая Ненависть», направил тяжелую мезонную пушку на корабль легата, намекая, что шутить и рыпаться не стоит. На пульт пилота пришел запрос на допуск в систему и показания телеметрии о маршруте последнего перехода. С этим, к счастью, был полный порядок, и вскоре сторожевые корабли потеряли интерес к крейсеру, пропуская его дальше.
Через полчаса после прыжка Флавий пришел в сознание. Он лежал ничком на стальном полу отсека. Эскатоник позабыл большую часть своих удивительных видений, но то самое чувство причастности и невероятного открытия осталось с ним. Ему не оставалось ничего другого, как в смешанных чувствах покинуть прыжковый двигатель. Когда плита шлюза опустилась за спиной, его накрыло чувство сожаления. Он не хотел уходить.
***
Корабельное время: 03:20 a.m.
Вот уже третьи сутки «Гордость Проциона» был в пути. До Стигматы оставалось около двух суток полёта, и пока что всё было хорошо. Они прошли мимо морозного мира, достигли лун газового гиганта и тоже оставили их позади. Автопилот начал понемногу изменять курс корабля, так как им предстояло преодолеть Саргассов Пояс. Большая часть экипажа спала, кроме половины телохранителей, которые посменно дежурили, и некоторых других*. Арнольд кемарил прямо на своем посту, благо электрические системы его кресла в случае тревоги могли быстро разбудить Колесничего, мгновенно сняв сонливость и приведя в бодрое расположение духа. Но первым оживился Перси, который пил кофе и читал какую-то книжку. Вдруг ожили сенсоры лазерного обнаружения. Навигатор беззвучно вскрикнул, опрокинув стаканчик. Протяжно взвыв сигнал тревоги, несясь по коридорам и палубам. Арнольда аж подбросило. На экране крупно:
«БОЕВАЯ ТРЕВОГА»
Бронированная шторка закрыла обзорный иллюминатор, и прибор проецировал искусственное изображение прямо на неё. Автопилот отключился, всё управление переключилось в ручной режим. Рука Арктора — на штурвале.
— Три неопознанных цели! Идут на нас прямо по курсу со стороны астероидов! Их смогли засечь только лазерные сенсоры, а значит... — но Арнольд уже не слушал навигатора. Он всё понимал и так: если цели были обнаружены лазерными сенсорами, которые действовали на ближней дистанции, а другие спасовали, то с большой вероятностью это были биокорабли симбионтов. Обычные корабли достаточно эффективно обнаруживались электромагнитными сенсорами с большой дистанции. Они ловко спрятались в астероидном поле. Засада как она есть.
— Сорок, отставить, тридцать секунд до контакта! Движутся быстрее нас! Размеры...два "рейдера" и один "фрегат"! — все три цели были значительно меньше крейсера, но их было трое. Арнольд понимал: скорее всего, им придется принять бой. Корабли неизвестного противника имели большую скорость, и без форсажного режима «Гордость» от них точно не уйдет. Но он прекрасно понимал, что активация форсажного режима может перегрузить реактор и тогда они вообще останутся без хода на ближайший час.