«Пей на пиру,
но меру блюди
и дельно беседуй;
не прослывешь
меж людей неучтивым,
коль спать рано ляжешь».
— Песенная Эдда
Однако владыка штормов послал ветер.
Шквал пришёл с востока, расколов горько-синее небо зарницами. Берег укрылся за могучей стеной туманов. К ночи шторм набрал невиданную силу. Капитан повелел будить и тех гребцов, кто отдыхал после вечерней вахты. Гигантские волны взмывали друг над другом, чтобы рухнуть на палубу длинного и низкого корабля. Резная голова стража глубин, венчавшая форштевень, то и дело скрывалась под кипящей пеной. Содрогались и гнулись доски, а рулевой стоял на корме, привязанный канатом, широко расставив ноги. Его борода плясала на ветру, но усилия казались тщетными — тяжеленный руль рвался из рук как бумажный. Боги хохотали в ударах грома.
А начиналось… начиналось всё хорошо. С рассветом Стиг принял от слуг вяленой козлятины в дорогу и наполнил бурдюки. Опираясь на копьё, он шагал вверх по зелёным холмам, следуя давно проторенной дорогой. С вершины он взглянул, как в золотых лучах поднимаются над городищем башни Каэр-Калидир. Над крышами курились дымы, а по тракту неторопливо шли телеги да повозки. С одной Стиг добрался до торгового городишки Лейга, а оттуда косматые лесники взяли его в Призен. Распрощавшись с добросердечными лесорубами, там Стиг оставил Королевский тракт и зашагал на запад, сквозь Деренальский лес. Через его чащу также влекла воды Лебединая Гладь, просторная и голубая в сиянии рассвета. Но в привольных южных долинах её течение было слабым, а вода — тёплой. Разоблачившись донага, рыцарь легко пересёк её глубоким бродом. Спустя несколько дней, покончив с последними запасами, он вышел к Хеллиходё: последней из крупных рыбацких деревень в обитаемых землях. Здесь море гудело, набрасываясь на прибрежные скалы и высоко поднимая фонтаны брызг. Здесь ночь даже в разгар лета кусала лица морозом, а к западу и северу простиралось свинцовое поле без конца и края. Отсюда начинались дикие земли севера, и пути по суше далее не было.
В Хеллиходё Стигу повторно улыбнулась удача. Мореход Ярве, хозяин и капитан длинного корабля, шёл на север к Олафштааду. Недолгая беседа в корчме убедила Ярве, что перед ним сидит не бесполезный воин, а умелый мореход. Он принял рыцаря на борт, в счёт оплаты согласившись высадить его у берегов Лаэх-Хоголах. Вместе со всеми трудился Стиг, не отказываясь от тяжёлой гребной работы. Скамья стала его домом, а сундук под ней сохранил небольшое имущество, которое рыцарь нёс с собой. Сидючи на скамьях ели, у неё же и спали, меняясь в ровном ритме плавания. Так длинный корабль под гордым названием «Конь стремнин» взял курс на Гнархельм.
На десятый день океан настиг сына Морской Змеи. Верно говорят: у волн долгая память. И будто ждал яростный король штормов, когда сын Храдвина вновь ступит на вощёную ланолином палубу. Будто приветствовал его али издевался, меча молнии с почерневшего неба.
Люди метались во мраке. Ветер съедал огонь с факелов быстрее, чем зажигали новые. И со всех сторон хлестал в лицо косой дождь. Кто-то с криком сорвался за борт.
— Вёсла суши! — кричал с кормы Ярве. — Мачту долой! Ай-я-я-я!
— Не можем мачту! — заорал Инглинг, едва перекрикивая бурю. — Парус! Парус не снять!
И верно — треугольный парус над головами изгибался, вздувался как лук, с треском выдираясь из креплений.