Инглор улыбнулся девушке ласково, но чуть отстраненно. Он чувстовал себя сразу легким и опустошенным. Ночь вмещала в себя музыку и смерть, кровь и воду реки, звезды и потаенную тьму, а теперь заканчивалась. И если даже эльф, пьющий плеск и крики ночного города, не чувствовал потребности в бодрствовании, то что уж говорить о человеческом ребенке. Люди должны спать, ииначе они не выдерживают давления жизни.
И все-таки, с тем путем, который выбрала Лафни, она слишком резко реагировала на некоторые проявления этого мира. Она была девочкой, выросшей в храме, а не юнцом, которог влекло запретное и опасное. Пока что обходилось, пока что звери, которым она оттаптывала лапы были или матерыми, или усталыми.
- Идем. Хорошая была ночь, правда? Давно уже так не проводил время, после боя, любви или охоты отдых совсем другой. В монастыре я бы сейчас как раз приступал к утренней молитве... А через несколько часов бы съел чашку риса и слушал утренний коан. Сегодня дежурит Хоакин, он их рассказывал просто ужасно, просто зазубривал слово в слово. Знаешь, я покинул монастырь уже почти месяц назад, но мои внутренние часы продолжают напоминать время молитвы, тренировки, работы. И все такие, по крайней мере - люди, дворфы, полуорки, гномы. Мы все живем в своем ритме, у всех есть свое место в круговороте мира, есть место для света - значит будет и тень, и те кто живет в тени. Ну, не надо хмуриться, девочка. Хочешь, расскажу тебе коан, вместо зануды Хоакина? Жил-был когда-то мудрый учитель. Его слова шли не от книг, от сердца и потому его слушали даже те, кому не было дела до его веры. Однажды одного священника это сильно рассердило, и он на рыночной площади затеял ссору с мудрецом. "Эй, самозванный учитель!- позвал он. - Подожди минутку. Всякий кто уважает тебя, будет повиноваться твоим словам, но я не уважаю тебя. Можешь ли ты заставить меня повиноваться?". "Подойди ко мне, и я покажу тебе,"- сказал мудрец. Священник стал величественно прокладывать себе дорогу через толпу к учителю. Тот улыбнулся. "Стань слева от меня." Священник повиновался. "Нет, - сказал учитель, - нам будет удобнее разговаривать, если ты станешь справа от меня. Перейди сюда." Священник с достоинством перешел направо. "Видишь, - сказал Банкей,- ты повинуешься мне, и мне кажется, что ты человек тонкий и мягкий. А теперь садись и слушай."
Голос эльфа лился негромко, вновь переплетаясь со звуками ночи, как плеск воды в гавани, как шаркающие шаги бредущих домой пьяниц, сонное джыхание усталых любовников... Под эти звуки дорога разворачивалась под ногами, так же как звезды над оловой все больше уходили за горизонт.