Проследив взглядом за удаляющейся бардессой, Лафнинонна ничего не сказала, хотя выражение ее лица слишком наглядно свидетельствовало, что она этот эпизод не забудет.
"Ну погоди, Лапки-без-Мозгов, мы еще с тобой посчитаемся - причем по твоим же правилам..."
- Так, Шейн, никого ты жарить не будешь, - резко оборвала селунитка планы кота на трофей. - Точнее, может, кого-нибудь и будешь, но точно не наши трофеи. К тому же эта осьминожка, как ни трудно поверить - бывший человек. Стыдно, сударыня, подбивать нашего малограмотного бойца к людоедству. А вдруг он войдет во вкус и решит отгрызть что-нибудь аппетитное от вас? Если мы вернем вас мужу без некоторых жизненно необходимых частей - проблем точно не оберемся.
Закончив отчитывание парочки кулинаров (и стараясь при это удерживать на лице максимально серьезно выражение), девушка проверила, плотно ли завязаны глаза и уши обоих пленников. Что ж, шутки кончились, то, что ей сейчас предстояло сделать, было вовсе не из тех деяний, которые могла одобрить Церковь и Госпожа. И все же жрица понимала, что должна допрашивать культистов лично - со всеми вытекающими из этого последствиями для собственной совести. Чтобы мотивировать себя, Лафнинонна представила последние мгновения жизни бедной Тианы: ужас от внезапного нападения, боль, веселье и похоть в глазах омерзительных живодеров, вырывающих из груди еще живое, бьющееся сердце.
"Я сделаю это. Сделаю ради того, чтобы не допустить смертей невинных. И сделаю это хорошо: кто, если не лекарь, знает лучше всего, как причинить живому существу адскую боль?"
Постояв немного в задумчивости, Нино, наконец, вернулась в реальный мир:
- Инглор, Доминик, выведите госпожу Амарант подышать воздухом на улицу. Заодно и познакомитесь с нашим "другом" - давно пора вас ввести в курс дела. А то, что будет происходить здесь... вам на это лучше не смотреть. Шейн, а ты остаешься. Вот этого безголового надо посадить сюда, на бочку, чтобы было хорошо видно, и факел тут закрепим. Сейчас я их приведу в сознание и начнем представление...
Преувеличенно деловитый тон селунитки, ее сосредоточенность на деталях и декорациях лучше любых слов показывали, как ей самой не нравится происходящее. Однако она надеялась на крепость своего желудка и нервов, а так же на кота, чем устрашающий вид, возможно, избавит ее от необходимости делать кракенитам очень больно.