Засыпая на кушетке, Лафнинонна продолжала думать о сложившемся положении, и о том, как его лучше использовать для выполнения собственного задания. Наверное, Арин Гэллоугласс легко смогла бы разработать изящную многоходовую комбинацию, в которой и безыдейные наемники, и горячие головы из сестринской церкви единодушно и слаженно сработали бы на пользу дела Лунной Девы, однако Нино, хоть и была "подающей большие надежды" ученицей аскатланской верховной жрицы, однако оставалась всего лишь девятнадцатилетней девушкой с довольно скромным опытом общения с людьми вне храмовых стен. Вот и сейчас, засыпая, она поняла, что совсем забыла поднять денежный вопрос, увлекшись спорами о том, кому идти к амберлитам - и что теперь говорить Винки, которой она обещала принести за это дело куда более толстый кошель взамен снятого с тела сунитки? Столько времени проведя со своей учительницей в разговорах о том, как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей, Нино ощущала острый недостаток практики в этом ремесле. Погружаясь в сон, юная селунитка запоздало сожалела обо всех упущенных этой ночью возможностях...
Богиня явилась ей во сне в своей боевой ипостаси - смуглокожая, строгая, облаченная в чешуйчатую броню и держащая в руках жезл четырех лун, уменьшенную церемониальную копию которого Лафнинонна сломала в далеком детстве. Жрица хотела спросить молчащую Лунную Деву обо всем на свете - о своем поручении, о событиях предшествующей ночи, о том, как же ей правильно поступить в той сомнительной ситуации, в которой она оказалась - столько вопросов, целой ночи не хватит, чтобы ответить. Однако, открыв рот, она стала отчего-то жаловаться на свой шестопер, который всю ночь, словно проклятый, не желал поражать врагов, подвергая ее собственную жизнь смертельной опасности, и закончила свою жалобу девушка просьбой выдать ей порядочное оружие взамен этого скверного "подарка". Нелепая просьба, обращенная к Богине, оказалась неожиданно удовлетворена: впервые улыбнувшись, та протянула Нино свою булаву - и, взяв ее в руки, девушка обнаружила, что одна из лун-перьев отломлена точно так же, как на украденном ею из родного святилища декоративном жезле...