Отдел моделирования – единственный отдел в лимбо, где работают не коренные обитатели, а нисходящие. Считается, что только те, кто на практике многократно постиг жизнь внизу, способен спроектировать судьбу человека. Мы пашем, как грешники в Преисподней. На Земле именно так нас и представляют: грешные души, отбывающие срок в аду. Или черти, мучащие их почем зря. На самом деле, все мы – добровольцы. Причины предпочесть приключения плоти неблагодарной работе, в которой к тому же мало смысла, так как вселившаяся в тело душа всё равно поступит по-своему, и судьба, любовно распланированная нами, неизвестно как повернётся, у нас разные. Модельеры похожи в одном: они помнят всё о своих земных жизнях. Или их печати не тускнеют, как выразились бы местные сущности. Это неестественное состояние, доставляющее определенные страдания, как нам самим, так и тем, кто вынужден с нами общаться. Отсюда, наверно, все легенды о грешниках, чертях, запахе серы и адских котлах.
Именно по этой причине мы редко выходим за пределы своего отдела, только по делу. Когда прибывают списки, и души, ждущие воплощения, собираются вместе, кто-то из нас приходит, подыскивая в толпе новых сотрудников. Увы, нам нужны не столько проектировщики, сколько резиденты. Земные люди кроме чертей сочинили ангелов-хранителей. Знали бы они, что это одни и те же души! Попытаться исправить то, что пошло не по плану – тоже наша работа. Резиденты в отличие от обычных нисходящих, спускаются обнажёнными. Лишённые телесной оболочки, они помнят лимбо, помнят, к какой судьбе должны привести нужного человека, зато почти не могут действовать. Лишь исподволь, намёками, эфемерными вмешательствами. Сама по себе такая работа требует от души нереального мастерства, а ещё полной непредвзятости по отношению к эпохе, людям, своему клиенту. Качество – прямо противоположное способности помнить прошлые воплощения. Вот и получается, что хороший модельер-планировщик не годится в резиденты. Все мы до сих пор привязаны к тем телам, которые покинули. Все мы слишком за них переживаем. А хороший, в теории, резидент, который с холодным равнодушием будет взирать на всё, творящееся внизу, не способен спланировать счастливую судьбу. Несчастных же и без планов на Земле хватает. Универсалы редки. Душа, которую мне перепоручил Пётр (я не знал её истинного имени), к ним не относилась.
Рассказывая душе о судьбе Маркса (только самая грубая, примерная схема), я вспоминал своё собственное последнее нисхождение. После него я и пришёл в отдел, пришёл, чтобы навсегда здесь остаться.
Я взяла тогда это воплощение из-за забавного курьеза: его земное имя совпало с моим истинным. Вполне тривиальная и благополучная судьба: писал песенки, крутил романчик со звездой первой величины местного масштаба, дожил до глубокой старости и умер в своей постели. Неплохой человек, но и ничего выдающегося. И дёрнуло же меня попытаться вложить в эти песенки искру! Чтобы зазвучали! Не как милая безделица, а по-настоящему. Я ведь никогда до этого не жил жизнью одарённого человека, терпения дождаться такой вакансии не было. А попробовать хотелось. Вот и решил побороться с судьбой, сделать заурядные семь (или шесть, забывать уже стал) струн дорогой к небу. К сожалению, у меня получилось.
Если бы не это, я бы никогда не встретил Иру. В планах судьбы Бориса ничего подобного не было, хотя тогда, я разумеется, не помнил ни о лимбо, ни о каких-то планах. Я просто влюбился. И она. И она влюбилась, вот в чём настоящее чудо, понимаете?!! Нет, конечно, я бы мог её встретить все равно чисто физически, но она бы прошла мимо, если бы не те искры, не те проклятые песни! Я уже угасал, жизнь клонилась к закату. И вдруг повернулась вспять. Мне было за шестьдесят, ей много меньше. Родилась Сима, потом Поля. Целых десять лет мы были счастливы, вопреки судьбе, вопреки планам, вопреки всему земному и небесному. Я не могу забыть того счастья и предать не могу. Именно потому не хочу больше никогда других воплощений.
Десять лет, как один день... До сих пор не знаю, была ли это случайность или кто-то из ангелов-хранителей решил исправить то, что пошло не по плану. Наше счастье. Искренне надеюсь, что случайность. Но я уже был наверху, а они еще внизу, и я молился, хотя никогда не умел молиться, ни в земной жизни, ни в этой. Тщетно молился, а потом пришёл к модельерам...
...Я рассказывал Душе о судьбе Маркса и всё больше чувствовал в ней что-то родное, что-то знакомое. Мы уже подошли к "акушерам", можно было прощаться и передавать клиента Мойре, но я медлил.
– Почему именно Маркс? – наконец, спросил я его, попирая все мыслимые и немыслимые приличия. Никогда не спрашивай душу о причинах выбора – первое правило лимбо.