— ...Интересно, как называется эта штуковина? Грандиозный Минутомер Смерти? Великий Хронопотам? Наверное, она нужна, чтобы отсчитывать время до какого-то события вселенской важности...
На лицо чародейки сеялся мягкий сиреневый свет, а в глазах ее отражались песочные часы, парящие посреди пустоты, на фоне подвижных муаровых переливов эфира. Минуту назад Эльфрида отложила молот в сторонку, свесилась за окно скриптория и, держась за подоконник двумя руками, уставилась на чудесную находку, а теперь принялась строить всевозможные догадки о ее предназначении.
— Интересно, что это за событие... — рассуждала девушка вслух. — Наверное, тот миг, когда Фенрадово сердце оттает и он пробудится к жизни. Или когда демоны Тьмы вырвутся из своего заточения за Черными вратами. Или что-то еще столь же значительное... Как ты думаешь, Друл? А ты, Талас? Может, у вас на родине ходят какие-нибудь легенды или древние предания о волшебных часах, похожих на эти?
Она отошла от окна, обводя вопросительным взглядом друзей, и только сейчас как следует разглядела Друлавана в его новом образе.
— Ох-хо-хо-о-о, — протянула она, восторженно распахивая глаза. Длинные волосы эльфа лежали распущенными по плечам, на груди его в стеклянном амулете бился алый огонек, а сам он был облачен в художественно задрапированный широкий отрез клетчатой ткани, перехваченный на плече серебряной булавкой. От него так и веяло духом первозданной природы, бередившим в душе чародейки жажду странствий и приключений. — Как же тебе идет этот плед! — прицокнула она языком. — Ты словно настоящий горец из Хевенхельма! Я когда-то читала о них: они носят точно такие же пледы. А еще живут высоко в горах и спят под открытым небом. У них такой крутой нрав, что, наверное, даже рыцари Хаггарда их боятся и уважают. Ах, вот бы когда-нибудь там побывать вместе с тобой и всеми остальными, в этих далеких краях — в заснеженном Хевенхельме, в Стеклянной долине, на Сапфировых островах...
Не успела она вдоволь налюбоваться на друида, как в зал влетели еще двое: Калехеда и Стриж. Они ловко крутанулась в воздухе и пружинисто приземлились на ноги, точно дикие кошка и кот, при этом вовсю размахивая рапирами и двигаясь удивительно складно, будто специально отрабатывали этот номер для выступления в цирке.
Эльфрида попрыгала, звонко хлопая в ладоши, — так ей понравились трюки новоприбывших. Ноги сами понесли ее навстречу акробатам, но потом она припомнила, как Бесстрашная злословила о ней за ее спиной, и запнулась на полушаге. «Наверное, нужно сделать, как учила меня капитан? — принялась раздумывать чародейка, топчась на месте и кусая губу в сомнениях. — Подбежать к ней и пнуть ее под колено, а потом быстро спрятаться за каменную кафедру, чтобы не получить сдачи? Но ведь тогда я последую ее совету, а в прошлый раз, когда я последовала ее совету, я наделала столько шуму! Еще и подкинула работы жрецу. Не так-то уж хороши ее советы, если разобраться. Пожалуй, лучше буду жить своим умом».
Решив так, девушка просияла лучистой улыбкой и в ту же секунду бросилась к Калехеде, крепко обнимая ее своими тонкими руками. «Как же я рада! Как я рада, что вы с нами! — восклицала она, пританцовывая от радости. — Уж с вами-то мы не пропадем! Ведь вы ничего на свете не боитесь! Даже скелетов и магической чертовщины!» Все-таки обниматься с людьми намного приятнее, чем колотить их. Конечно, Бесстрашная иногда бывает сплетницей и грубиянкой, но, наверное, это потому, что она слишком много времени провела в казарме и успела позабыть хорошие манеры, которым учила Вельга. Эльфрида была уверена, что в груди командирши под толстой броней бьется сердце славной и незлобивой женщины.
— Я должна вам кое-что сказать с глазу на глаз, — чародейкины пальцы цепко обхватили ладонь Калехеды, энергично потянув женщину в тень, к высоким стеллажам, до отказа набитым пыльными книгами и свитками. — Я случайно услышала, как вы сплетничали обо мне, — сообщила Эльфрида тихонечко, по секрету. — О, не беспокойтесь, я не держу на вас зла. Правда, теперь не знаю, друг вы нам или враг. Может, вы меня ненавидите? Это было бы очень печально, ведь я так хотела бы с вами дружить. Правда-правда, очень хотела бы, — лицо ее озарилось светом надежды; она посмотрела на воительницу, вкладывая во взгляд всю свою душу. — Вот только вы ошиблись на мой счет: я не могу носить под сердцем ребенка, потому что, как всем известно, дети появляются от поцелуев. А я еще ни разу в жизни не целовалась. — И застенчиво добавила: — Надеюсь, вы никому об этом не расскажете?
Закончив с Калехедой, она ринулась к Стрижу, но не стала его обнимать, а только простосердечно призналась, что собиралась позвать его в подвал, да вот беда, не успела. Заметив, что тяжелая сумка негоцианта оттягивает ему плечи, девушка не раздумывая предложила ему свою помощь:
— О, у вас столько новых вещичек! Вы прихватили для нас пайки? Как заботливо с вашей стороны, — сунула она свой любопытный носик в пожитки товарища. — Хотите, я помогу вам их носить, а то ведь вам, наверное, тяжело?