— Какая натура, какие пропорции! Изломы бровей, о которые можно порезаться, скулы тверже скалистых утесов, мышцы, как у гончей с родословной длиннее, чем у рыцаря Хаггарда!
Эльфрида, всплескивая руками, обошла вокруг почтальона. Ее одухотворенное лицо озаряла блаженная улыбка художника, неожиданно посещенного целым сонмом щедрых и плодовитых муз.
— Простите, Отто, но сделать из вас невзрачного обывателя не получится. Природа одарила вас на редкость примечательной внешностью. Переодень вас в простой серо-коричневый плащ — и вы останетесь тем же бравым драгуном, только в скучной линялой тряпке вместо форменного камзола. Ваши усы и прическа — как это называется у жандармов? особые приметы? — придется от них избавиться. А знаете что? К Демону Тьмы невзрачность! Нам нужны радикальные перемены! Четкие линии, резкие перепады фактур, твердый камень и гибкая сталь... Да-а-а, я это вижу...
Чародейка сложила ладони рамкой и, направив ее на Отто, поглядела одним глазом в образовавшееся окошко. Судя по реакции, картина, представшая ее взору, производила прямо-таки неизгладимое впечатление. Девушка обомлела, прижала ладони к щекам и, округлив губы буквой «о», покачала головой и поцокала языком. И тут же деловито щелкнула пальцами:
— Ладно, не будем тянуть дракона за хвост! Вы готовы? Ах да, инструменты! Холст загрунтован, но мне понадобятся кое-какие предметы, чтобы приступить к творческому процессу. Работа предстоит тонкая — тут ржавым походным складнем не обойдешься. Тут нужны кисти из колонка. Где же я видела подходящую бритву?..
Смутно припоминалось, что на прошлом привале, когда она наводила порядок в вещах следопыта, среди рваных кусов веревки и ржавых наконечников стрел ей попался на глаза странный коробок с инструментами, похожими на маникюрный набор для орка. Метнувшись в два шага к Таласу, девушка свела бровки домиком и стала мельтешить перед парнем до тех пор, пока он не сдался, разрешив ей воспользоваться бритвой, щетками, клещами и прочими загадочными предметами из набора. Раздобыв все необходимое, она вновь выросла перед Отто. Ее щеки горели лихорадочным рваным румянцем. Солнечный лучик ярко подрагивал на растопыренных лезвиях ножниц, которые она держала в руке.
— Доверьтесь мне, Отто. Шедевр уже родился. Он здесь, — показала Эльфрида на свой висок и клацнула ножницами, — осталось только отсечь все лишнее. Пожалуйста, закройте глаза и не дергайтесь.
Отто послушно застыл, опустив руки к паху в непроизвольном защитном жесте, и волшебница закружилась вокруг него.
Спустя полчаса перед ней стоял солидный незнакомый мужчина с тяжелым свинцовым взглядом, аккуратно выбритой щетиной с намеком на будущие усы и короткую «докторскую» бородку и гладким, как озерный окатыш, блиставшим на солнце черепом.
— Отто? — спросила чародейка немного растерянно, словно хотела удостовериться, что это по-прежнему почтальон. — Только посмотрите на себя, Отто! Вы такой... Такой... О-о-о, я трепещу! Вы просто волшебственны! Да вас теперь не только жандармы — родная матушка не узнает! Гвоздь гражданской законопослушности с насечками бунтарского духа — вот, что я из вас сделала! Образно говоря. Ах, какая артистка, какая артистка умирает во мне!..
Остался последний штрих. Отведя Отто на болото и утопив вместе с ним в трясине футляры от карты и железного «голубя», волшебница коснулась поношенного камзола драгуна, пытаясь изменить его синий казенный цвет... ну, хотя бы на черный. Однако от волнения допустила ошибку в формуле и... в общем, пришлось сразу же переходить к плану Б: стремглав возвращаться в лагерь и, краснея, бледнея и заикаясь, просить у Стрижа плащ Годльгонглера, чтобы хоть как-то прикрыть последствия неудачного волшебства.
* * *
Наконец друзья затушили костер и тронулись в путь. Вооруженная картой и неугасающим оптимизмом, Эльфрида выступала проводником.