Это была самая романтическая ночь за всю Эльфридину юность: укромный лесной уголок, звезды просто невероятные, размером с червонец каждая, шелест по черному кружеву листьев, воздух холодный и упоительно чистый, как ключевая вода, насквозь профильтрованный через серебро лунного света. Бренчит вполголоса лютня; вскрикивает из чащи сипуха; костер уютно потрескивает, облизывая днище черного от копоти котелка, а ты сидишь прямо у огня, поднеся к его порывистым язычкам свои озябшие пальцы, и слушаешь удивительные истории менестреля — что может быть чудеснее?
А истории-то и впрямь поразительней некуда!
Чародейка внимала барду с затаенным дыханием, разинув глаза во всю возможную ширину и кусая от волнения губы (прицепится же дурная привычка!). Маленький островок поляны, освещенный клочковатым узором пламени, казался чем-то вроде защитного круга: пока ты внутри, ты в относительной безопасности, но стоит достаточно резко и неожиданно обернуться, как моргнет в темноте гипнотическое око чудовища и послышится жуткий, парализующий звук трущихся друг о друга чешуек, а стоит отойти на полшага в лес, как тебя неминуемо сцапают — и ням-ням.
Когда менестрель закончил, девушка была под таким впечатлением, что сначала просто сидела несколько секунд без движения, потом прошептала сиплым голосом «браво», а потом наконец захлопала в ладоши — громко и пылко, распугивая, кажется, не только жаб и сверчков, но и сами ночные светила.
— Браво, — повторила она. — Тонту, ты самый настоящий талант! Это было ве-лико-лепно! Даже больше! Это было прррросто волшебственно! И все-таки... Знаешь, мне все-таки трудно поверить, что Клевер такая, мнэ, спорная личность, — покачала она головой. — Убил родную кровиночку собственными руками! Вырвал сердце у брата! С особой жестокостью, между прочим. Ццц, разве так можно?! По-моему, ему надо поработать над своими вспышками гнева. Доктор Штейнгаус сказал бы, что у него этот самый... запущенный письхологический комплекс.
Скорчив строгую рожицу, она воздела к луне указательный палец, в манере Вельги Зеленой призывая светило в свидетельницы. Луна оставалась бесстрастной, но костер как бы в подтверждение вышесказанного громко треснул прогоревшим сучком, а вода в котелке тотчас же весело и ободряюще забурлила.
— Уфф, — вздрогнула Эльфрида, — прямо-таки знак свыше! Значит, нам пора подкрепиться?.. О, точно! Тонту, знак свыше! Что означают твои слова «я виноват в возвращении Залааса»? Почему твое появление Залаас назвал знаком свыше? Ты знаешь, насколько силен Залаас? Знаешь, что ему известно о нас? Покажешь на карте его пещеру? Отто, сделайте одолжение, достаньте ненадолго вашу карту...