Просмотр сообщения в игре «Экскурсия на курорте»

      Кэмэл, что уж скрывать, был абсолютно солидарен с Рысью в её оценке ситуации. Но искать объяснения случившемуся у него уже не было никаких моральных сил. Собственно говоря, моральные силы и стойкость Кэмэла после всего случившегося дали ощутимую трещину, и только боевая ситуация не позволяла ему сломаться. Тогда он полностью сосредоточился на противнике, и применил тот же трюк обезличивания, какой применяла вся современная армия - не враг, и даже не противник, а цель, не убийство, а ликвидация или поражение, и так далее. А когда всё было позади - так уже не получалось. Он видел их, видел Кассиль, видел, как надругался Купол над её образом, слышал все эти слова, бьющие прямо в цель мимо любой брони, что скафандра, что собственной опустошенности и безразличия, и это сломало его. Он не ответил Рыси, не смог. Он даже отвернулся от неё, так и стоя с опущенными плечами и повисшими вдоль тела искалеченными руками. И только подойдя к вояке ближе, чтобы вколоть ему стимулятор, она услышала тихие, старательно сдерживаемые всхлипы.

      Ник плакал. Он, признаться, уже забыл, когда это с ним случалось в последний раз. Давно. Очень давно. Кажется, даже когда Кассиль умерла, он уже не мог плакать. Кричать от ярости и ненависти, срывая глотку - сколько угодно. Мучиться от собственного бессилия - сколько угодно. Но не плакать, нет, плакать он тогда уже не умел. А теперь слезы шли сами, и ничем их было не сдержать. Они стекали целыми ручьями, заволакивая взор Ника мутной пеленой, струились по щекам, пропитывая их солью, и исчезали в косматой бороде, слипшейся от крови неприятными клоками вокруг губ и под носом. И даже вытереть слез Кэмэл не мог - руки не подымались, а лицо заслоняло треснувшее забрало. Оставалось только стоять и подавлять неконтролируемые всхлипы, идущие из горла, и стараться не задохнуться от огромного кома, застрявшего в горле в довесок к саднящим от внутренних повреждений легким. Если бы он заговорил, его голос бы сорвался на жалкие блеющие заикания, как было в детстве. Звук срывающегося и жалкого голоса Ника, когда тот плакал, невероятно бесил Марти Рутледжа. Однажды тот даже запустил ему в голову пивной бутылкой в приступе ярости, услышав плач. Чертовски больно, а ещё больше обидно.

      Всхлипы усилились, а плечи слегка задрожали. Окровавленные и икривлённные пальцы дрогнули. на секунду попытавшись сжаться в кулаки.