Кэмэла не особо настораживало желание Рыси отделиться от группы, и спихнуть её на встречного священника с сомнительным состоянием рассудка. Как известно, приказы начальства не обсуждаются, а солдат должен иметь некий потенциал для самостоятельных действий и решений, если командира нет. А брать бы пример с Ковбоя - у того были вполне здравые рассуждения. Жаль только что озвучить их он не пожелал. Но от сердца точно немного отлегло, когда рысь передумала. Не хотелось оставаться без опытного ходока под Купол, да еще и в обществе Святоши - Ковбой-то намазал лыжи, чтобы свалить следом за проводником, мелкий подозрительный хитрюга!
Вообще, насчет Святоши он конечно поторопился. С ним вроде даже и шагается как-то легче, вот ведь штука. Купол не давит на подкорку так сильно, не напрягает и не замыливает глаза, и не сдавливает легкие своим чрезмерно-густым кислородом, который будто застревает временами на пути к легким. Кэмэл-то полагал, что старик слегка свихнулся на почве своей веры, а теперь думал, что из всей их четверки самая светлая и свободная голова именно у него. Не в плане каких-то мрачных мыслей и воспоминаний, грузов совести, страхов - Ковбой вот вряд ли отягощен подобным, а благодатью божественной от него не прет. Святоша, похоже, был чист еще и от суетных мыслей, что копошатся в головах обычных людей на манер включенного телевизора в другой комнате. Чистая вера, чистое стремление, ясные цели, и ничего больше. Что такому мог сделать Купол?
Забавно, но даже чувство некоей связи между незнакомцами в присутствии Святоши становится сильнее. Иррациональное ощущение какое-то, если учесть, что связывает их только мерцающая цепь. Как-то не возникло между компаньонами связи более глубокой, вроде той, что Кэмэл чувствовал среди однополчан в Ираке. Вроде и там и тут они вместе круглые сутки, и опасности их ждут со всех сторон, и положиться можно только друг на друга, а вот гляди ж ты, не особо-то сближаются люди. Нет чувства плеча, нет этого сурово-сапожного товарищества, мало что знают они и друг о друге, да и едва ли хотят узнавать или открываться самим. Кэмэла тоже как-то не тянуло знать, куда это так тянет Рысь этой синей линией, нарисованной через горные массивы, как и её не тянуло узнать, за что же человек мог так возненавидеть собственного отца, что забил его насмерть голыми руками. Ковбоя и вовсе ничего не парило, кроме того, как бы поскорей дойти. С покойным(наверное) Жрецом была та же ситуация, и даже его потеря уже почти не занимала мысли Кэмэла. Когда же он терял однополчан, то даже с прибытием пополнения в отряде чувствовалась некая невосполненная пустота, будто бы новоприбывшие встали в ряд с погибшими, а не на их место. Жрец же - все равно что звено вот в этой цепи. Вывалится - и станет цепь короче, но кроме потери части практической пользы больше ничего и не изменится для остальных.
Наверное, тут что-то вроде самого духа общности. В армии все как ты и ты как все - все равно, что гвозди в пачке. Одна и та же одежда, один и тот же распорядок, одно и то же ко всем отношение за единичными исключениями, и одна и та же задача на всех, которую умри, но выполни. А тут у нас полная противоположность - разношерстная горстка самых разных личностей, со своими целями и тараканами в голове. Ну, Ковбой, может, без тараканов, и просто гонится за лихими деньгами. Жрец... Теперь-то уж точно не спросишь, но у него цель, надо думать, была. Рысь - тоже вот чего-то хочет, тянет её сюда, и тянет во вполне конкретную сторону. Наверное, если поразмыслить чуть подольше, то догадаться можно, но надо ли? А Кэмэл? А Кэмэлу просто некуда податься. Только навстречу собственным демонам, которых ему придется увидеть, и с которыми придется справиться, потому что иначе со временем они просто втихаря сожрут его по кусочку. И все же некая иррациональная связь между ними существовала, и существуя берегла их рассудок. А с появлением Святоши связь эта окрепла и усилилась, придав бодрости и уверенности.
И тому было самое время, потому что оказалось, что чудовища в этом подобии Ада тоже очень даже водятся. Еще только слыша, как внутри рефрижератора что-то бьется и колотится, пытаясь выкарабкаться наружу, Кэмэл скинул с плеча винтовку и снял её с предохранителя, выжидая появления противника. А то, что это именно противник - сомневаться не приходилось. Когда плесень появилась, Кэмэл испугался, но как-то задним числом. Он пугался так, слыша звук прилета снаряда, или застрекотавшую над головой длинную очередь из ПКМ - сердце в пятки, пульс отдается в висках и ушах, но ум лишь определяет ситуацию и дает отмашку выработанному за годы военного обучения рефлексу на тот или иной случай. Свистит? Падай, причем куда-нибудь в яму или овраг - глаза уже привыкли заранее подыскивать укрытие. Стреляют? Стреляй в ответ, пока падаешь в укрытие. Некуда падать? Стреляешь и бежишь, ища куда упасть и спрятать свою тушку. А вот на появление студенистого полужидкого Ктулху подходящего рефлекса не было. Дернул было стволом - и сообразил, а что толку в него патроны расходовать, если это просто студень? Он понятия не имел, есть ли у него какие-то слабые места. Бежать - так чертова цепь мешается, побежишь сейчас - а Ковбой рванет в другую сторону, Рысь вообще не побежит, а достанет нож, а Святоша вознесет руки в молитве.
Краткая заминка, в течение которой мозг анализировал боевую ситуацию, закончилась, когда Кэмэл звучно гаркнул.
- Контакт! Всем назад!
Выпутываться из цепи было бы лишней суетой и промедлением, потому стоило во время этого хотя бы двигаться в одну и ту же сторону. Но сам Кэмэл скидывать цепь пока не собирался. Отпустив автомат болтаться на ремне, он полез в разгрузку за с таким трудом выпрошенными гранатами М67. Инстинкт бойца посчитал, что с противником такой массы и консистенции лучше всего справится именно взрыв.
- Готовлю гранаты! - Предупредил он, одновременно давая понять план действий будущему проводнику и заодно оставляя Рыси время остановить военного на случаей, если Кэмэл чего-то не учитывает. - Как только кину, бегом по укрытиям и залегай!