Запряженная парой крупных толстожопых коняr карета резко останавливается напротив входа в "Тишь и благодать", покачиваясь еще какое-то время на протестующе скрипящих рессорах, но напоминающий водруженный на сидение кусок гранита Долгрим не сдвигается ни на дюйм. Лицо чувствующего себя без брони и практически без оружия вытащенной из раковины улиткой дварфа, по обыкновению скрытое маской, перекошено недоброй нервной ухмылкой, пальцы то и дело невольно касаются непривычно-мягкого бархата дублета, а глаза перебегают с затянутого разноцветным стеклом окна, за которым мутной чередой силуэтов течет людской поток, на сидящего напротив колдуна и обратно. Он не привык ко всему этому секретному дерьму, и оно ему откровенно не нравится, но тут уж ничего не поделаешь: если что-то способно взволновать Лорримора на триста с лишним тысяч, это что-то следует воспринимать всерьез даже ему
— Ладно, мистер Прини, — хрипло басит Сухарик слишком низко даже для его бочкообразной комплекции, фокусируясь, наконец, на етинственном кроме себя пассажире экипажа. — Приехали. Творите свою волшбу, мать ее так.
— Не волшбу, мистер Ольвардсон, а высококлассное иллюзорное плетение, — С притворной обидой в голосе чеканит в ответ разодетый в изумрудный шелк гном с огненно-рыжими волосами и бакенбардами после едва заметной паузы, начиная однако при этом разминать длинные тонкие пальцы, как музькат перед выступлением.
Он, по чести говоря, слегка побаивается изуродованноо дварфа с голосом, похожим на скрежет работающей камнедробилки, и покрытыми шрамами руками убийцы, но это зря. Долгрим честный труд уважает, а колдовство, что бы там ни говорили старики, — ремесло вполне себе достойное. Уж всяко не хуже, чем, например, ремесло золотаря. Не сильно лучше, но и не хуже тоже. Опять же, резать горло гильдейскому "лицеделу" может выйти боком даже ему. С перерезанным во сне горлом особо не навоюешь.
— Давайте повторим, мистер Ольвардсон. Да-да, еще раз, не закипайте. Усы и борода от вашей маски останутся на месте, пусть и стаут более социально-приемлемого цвета, так что можете их дергать, сколько вашей душе угодно. Металл на одежде и обуви будет выглядеть золотом, но давать к ним прикасаться не стоит...и нет, я и не предполагал, что вы обыто позволяете кому-то вас трогать. Этот же ваш экстравагантный хохолок мы скроем под первоклассым талдорским беретом, благо они в этом сезоне в моде у купцов средней рук . Ну и лицо само собой, но тут, наверное, проблем не возникнет. Маска на маску. Длиться все это будет ровно час, поэтому вот вам песочные часы, которые я искренне надеюсь получить обратно.
— Понял-понял, — мрачно бурчит Долгрим, дослушав-таки наставления коротышки. — Борода, одежда, время, лапать себя не давать. Шапки на людях не снимать. Запомнил.
Стойко выдержав все гномьи писклявые завывания и махание руками перед его лицом, Сухарик в который уже раз с недоверием смотрит на свое отражение в припасенном иллюзионистом зеркале и тяжело грустно вздыхает. Обманка, мать ее, но как же похожа на явь. Жаль только, что стоит вглядеться, и его собственные угловатые контуры тут же проступают сквозь колдовской мираж. Себя не обманешь
Но, в сторону всю эту сраную меланхолию. Выбравшись, наконец, из кареты Долгрим быстро, но без спешки, и, что оказалось гораздо сложнее, не крутя головой в поисках караулящей сразу за краем поля зрения опасности, зашел в таверну, важно приветственная кивнул ожидающему посетителей распорядителю и, ни слова ни говоря, поковылял следом за ним в стоящий совершенно баснословые деньги защищенный от всего и вся кабинет. Подмывало, конечно, спросить, могут ли они с товарищами, заплатив, сука, шесть сотен золотых, соорудить из меблировки огромный костер плясать вокруг него пьяными, распевая похабные песни, но от немолодого дварфа с сединой в темно-каштановой бороде вопрос этот звучал бы крайне странно.
...
— Ну что, народ, — хрипло прогудел Сухарик чуть погодя, когда все собрались, расселись, а желающие заказали еду и питье. — Триста тридцать тысяч золотых говорят мне, что Профессор нащупал в этом своем Усталаве что-то действительно опасное даже больше, собственно, письмо. Писем, кстати, могло быть больше, так что давайте считать, что за нашими головами или уже охотятся, или скоро начнут. Оглядывайтесь почаще и клювом не щёлкайте.
— Я тут карты поглядел, — продолжил дварф, выкладывая на стол весьма грубое и схематичное изображение окружающих земель, — И выходит, что между нами и Рэйвенгро тысяча с немаленьким таким хером миль. Это, сука, для моих коротеньких кривых ножек безумно много, поэтому, если кто из вас, каланчей, знает колдовство, которое в момент из места в место переносит, — самое время об этом сказать. Если кто знает волшебника, на такое способного, тоже сгодится.
— А иначе придется, титьки поросячьи, или в седле пару месяцев трястись, или на корабле гребаном плыть. Лучше с караваном каким друманским, если они за монету присоединиться разрешают. Чернокурточники, конечно, нормальной армии не чета, но хоть не придется всех встречных голодранцев резать, что за наш счет поживиться захотят.