Капитан был твёрд и непреклонен, как скала. Волевой, сильный, он был образцом для младших солдат, это несомненно.
По крайней мере, таким он себя наверняка мнил.
Чарльз же видел его иным. В его представлении всякая сильная личность опиралась сразу на несколько серьёзных оснований, но несомненным и обязательным среди них было только одно - интеллект. Интеллект был основой, и он же был цементом, который скреплял воедино физическую силу, волю, твердость духа и Господь знает что ещё. Вкупе с интеллектом всякий, даже самый слабый физически человек мог стать подобен гранитной скале; без него же он превращался в глину, мягкую и податливую, очень удобную в руках.
Поэтому, когда капитан нелепо и нереалистично взмахнул руками, Чарльз лишь склонил голову к плечу и чуть улыбнулся уголком губ. Глина достаточно разогрелась в ладонях.
Он не торопился помогать капитану, но очень активно имитировал попытки быть полезным. Он встал на колени рядом с ним, распластался, протягивая руки - исключительно из соображений личной безопасности, конечно, ни в коем случае не желая потянуть время. Винтовку, брошенную капитаном, он предусмотрительно убрал подальше на твердую землю - ну а вдруг несчастный обезумевший вояка навредит себе?.. И заглянул в глаза капитану.
Он умел играть лицом, умел заставить свои глаза выразить ровно то, что было нужно. И теперь, когда потерявший голову от страха смерти капитан ответил на его взгляд, он совершенно точно увидел ангела, спустившегося с небес в лице благословенного Чарльза Клиффорда. На лице сэра были забота и тревога столь неподдельные, столь искренние, что не оставалось никакого сомнения - он очень хочет помочь. В иссиня-черных безднах с едва заметным ободком радужки читалось глубокое сочувствие и жажда помочь.
Клиффорд протянул капитану руки и, обхватив его вокруг почти погрузившегося в тину торса, рывком потянул на себя. Кажущаяся неловкость была Чарльзу на руку, и ему пришлось сделать несколько рывков, тем самым в очередной раз доказывая капитану, какие невероятные усилия он только что приложил, чтобы спасти его. Оттащив мечущегося военного на твердую землю, он привалил его к дереву, почти усадив, и опустился на корточки рядом, оказавшись странно похожим на птицу. Выудив из-за пазухи платок, он промокнул грязь над бровью капитана, вновь заглянув в глаза, и вложил платок ему в руки, всем своим видом показывая, что не сомневается в самостоятельности капитана.
- Прошу вас, будьте осторожны, капитан. Местные земли опасны, а мы ни в коем случае не можем потерять вас, потому что в таком случае погибнем все мы, - он говорил низким доверительным голосом, отчего-то напоминающим елей. - Вы важны для всех нас. И позвольте... Я хочу знать имя человека, который готов пойти на такой риск ради моей семьи. Как я могу обращаться к вам, сэр?
Когда же капитан пришел в себя, Чарльз пружинисто выпрямился и похлопал его по плечу почти дружески:
- Пойдёмте. Я хочу скорее покончить с этим и воссоединиться с моей семьей. Я беспокоюсь о них.
Но услышать, что ответил ему капитан, Чарльз не успел. Короткий звук надламывающейся ветки взрезал уже привычные слуху звуки избиваемого дождем леса. Быстро обернувшись, Чарльз увидел вдалеке человеческую фигуру. Неизвестный был ладно скроен и одет в какую-то странную, очевидно, удобную, но не военную одежду. Самообладание от такой неожиданной встречи подвело Клиффорда всего на мгновение, но его хватило, чтобы из груди вырвался изумленный окрик. Человек отреагировал мгновенно: вскинув невидимую прежде винтовку, он выстрелил на звук.
Потом Чарльз всё-таки признает, что это был отменный стрелок. В конце концов, стрелять навскидку на звук в полутёмном и заполненном дождем лесу - то ещё занятие. Потом Чарльз, конечно, признает. Но сейчас он смог лишь изумленно прижать ладонь к обожжённой близостью смерти щеке - пуля прошла буквально в дюймах, и не сделай он перед этим шага, история закончилась бы весьма тривиально.
Впрочем, этого не произошло, а значит, действовать нужно было быстро. Подхватив с земли винтовку, он попытался выцелить неизвестного, на тот уже бросился прочь от того места, где был замечен. Чарльз пустил ему вслед ровно одну пулю, не особо надеясь на успех. Спина человека мелькала на фоне заката и частых деревьев, освещаемая всполохами молний. Что увидишь так?..
- За ним. Он может уйти, - ласковость в голосе уступила место чугунной твердости. Он обернулся на капитана. - Если он француз, то он доложит о нас, - и бросился вслед за попытавшимся убить его человеком. Мудро? Вряд ли. Но нужно прямо сейчас - несомненно для Чарльза, оказавшегося так близко к гибели.
===
Грегори было страшно. Ему было страшно чертовски, до ужаса, до трясущихся поджилок - он мог говорить вечно, но ничто не выразило бы его ужаса в полной мере. "Не ходи на кладбища, коль скоро не Великий Праздник, потому что в иные дни мертвые поднимаются из могил и ищут тех, чью плоть они могут пожрать". Он помнил слова старой няньки хорошо, слишком хорошо, и теперь лихорадочно цеплялся за винтовку, словно она была соломинкой, по которой он мог выбраться из кромешной тьмы.
Когда кучер ударил по замку, Грегори едва не взвыл вместе с древним склепом, и едва не проклял всё, что привело его в этот день сюда, потому что если ходьбу по кладбищу мертвые ещё могли простить, то взламывание домашних замков - никогда. Невероятных усилий ему стоило сдержаться и не закричать, сдержаться и не сводить глаз с семейства Клиффордов, будь оно неладно. Но когда они всё-таки зашли, он не смог сдержать испуганного вздоха - и отступил к выходу. Пусть думают, что он сторожит вход. Пусть думают так.
Он никогда не признается, что готов удрать сию секунду.