Чарльз со сдержанной улыбкой слушал племянника, весьма увлеченно рассказывающего о новом знакомом. Надежды на то, что Финли оставит в тайне род занятий Форстера, испарились на первых же неосторожных словах юноши, и Чарльзу оставалось лишь внимать его эксцентричному изложению, почти восхищаясь непосредственностью родственника и благодаря Господа за то, что подобные фривольности не донеслись до Аниты.
Когда же леди вернулась и с чисто британской грацией и независимостью ответила всем присутствующим, глаза его заискрились неподдельной весёлостью. Право, если и был в этом доме кто-то, способный с таким же изяществом и жестокостью оборвать надежды "дядюшки", то только что всем присутствующим довелось это лицезреть. Достоинство, с которым Анита вышла из неловкой ситуации, созданной бестактной кухаркой, было просто невероятным, и он было повернулся к ней, чтобы заговорить, но его вновь прервали - и вновь служанка. Подобная эксцентричность слуг была, несомненно, довольно забавна, однако начинала доставлять неудобство.
- Что так встревожило вас, Венонна? - сладчайшим из голосов спросил он, что, как знала вся прислуга, вполне могло быть началом строгого выговора. Впрочем, улыбку на лице Чарльз сохранил - мало что могло омрачить его настроение в эту минуту.
...Грохот армейских сапог набатом прогремел в столовой. Со всё той же замершей на лице гримасой добродушия Чарльз повернулся к капитану.
"Началось", - хлестнуло его черным осознанием, когда этот седеющий человек спокойно произнёс страшные слова. Чарльз медленно положил поднятые было столовые приборы, осторожно промокнул салфеткой губы - и так и замер с салфеткой у рта, когда весть о гибели Ломана донеслась до него скрипучим голосом офицера. На короткое мгновение благородные черты лица исказились, но истинный джентльмен, каковым считал себя сэр Чарльз Клиффорд, не мог быть импульсивен - и потому он, коротко вздохнув, опустил руки и молча дослушал капитана. Когда тот закончил, Чарльз ровным тоном произнёс:
- У вас, должно быть, очень веские доказательства вины капитана Ломана, коль скоро вы позволяете себе столь серьёзные обвинения. Однако он долгое время был моим другом, и мне трудно заставить себя поверить, будто он мог предать мою преданность так жестоко, - он коротко взглянул в глаза капитану. - Впрочем, если он действительно оказался предателем... Я пожелаю забыть этого человека, - он встал из-за стола и выпрямился. Капитан, и без того стоящий по стойке смирно, невольно приосанился тоже. - Угощайтесь, капитан. Все мы скоро будем готовы.
Чарльз обернулся к Аните. У них не было и минуты на прощание - и оттого в коротком рукопожатии, единственном, что позволяли им приличия, его пальцы задержались на одно мгновение больше, чем это было принято. Они, разумеется, попрощаются позже, согласно традиции, которой неукоснительно следуют в подобной ситуации, однако настоящее прощание свершилось только что. Он не смог заставить себя улыбнуться - и молился лишь, чтобы юная Анита Клиффорд не сочла это равнодушием.
С ровной спиной, широким твердым шагом он покинул столовую. Дворецкий встретился ему почти тут же - единственный из прислуги, не подвергшийся изгнанию от Райта, он был в курсе всего, что происходило в поместье и днём, и ночью, и теперь кончик его дряблого старческого подбородка чуть подрагивал от волнения. Взмахом ладони остановив поток слов, уже готовый было излиться из слуги, Чарльз сухо отдал указания о ведении хозяйства. Формально главой семейства и управляющим оставался Райт, однако у Чарльза ни на минуту не возникало сомнений, что дворецкий к его словам прислушается, как это было долгое время прежде. Когда он закончил, старик лишь молча склонил голову - и Чарльз, удовлетворённый реакцией, направился в свою комнату.
...Безукоризненно прямая спина словно надломилась, стоило сэру Чарльзу Клиффорду закрыть за собой дверь. Оперевшись ладонями о стену за своей спиной, он склонил голову и глубоко вздохнул. Итак, ему нужно было время. Хотя бы пара минут абсолютной тишины на размышление.
Занятый своими мыслями, он принялся собирать вещи. Итак, Ломан мёртв - и с этим придётся смириться и строить планы в соответствии с неприятным фактом. Согласно сведениям капитана, Ломан - оппозиционер, убитый масонами, и "через него вышли на других предателей" - проще говоря, теперь любой, кто имел хоть сколько-нибудь тесный контакт с почившим капитаном, был подозреваем в причастности к оппозиции или пособничестве масонам. Да и въедливые слова капитана "принудительно сопроводить…", "расспрос", "сопровождение" каким-то причудливым и неясным образом складывались в общую фразу "арестованы и под конвоем". Впрочем, он вполне мог истолковать слова капитана превратно...
На кровати в идеальном порядке расположилась смена белья, один комплект прогулочной одежды, кошель, чековая книжка, расческа, зеркало, бритвенный станок, полотенце, неприметная коричневая папка, выуженная откуда-то из недр письменного стола, документы и футляр с Бомон-Адамсом. Последний Чарльза нервировал - он куда уверенней чувствовал себя с винтовкой, однако взять её, очевидно, не удастся. Распахнув саквояж, Чарльз придирчиво осмотрел его и, удовлетворённый результатом, уложил сперва в незаметный зазор между дном и боковой стенкой папку, а после сложил сверху остальные вещи. Сборы были, в общем, закончены - но времени оставалось ещё достаточно. На мгновение замерев, он захлопнул саквояж и отставил его на край постели. Заперев дверь на замок, он опустился перед кроватью на колени и сложил ладони.
- Господь...
Дальнейшие его слова были не слышны.