Евгений Александрович склонился над «Протвой», местной бесплатной газетенкой, стяжающей дух коммунизма до сих пор. Он проявлялся во всем: в названии газеты, ярко-красном и занимающем четверть страницы; в нетронутом выравнивании текста по левому краю, в черно-белых шакальных фотографиях и в игре со шрифтами. Однако именно такой «дезигн» Евгений Александрович мог действительно прочувствовать, за что он и любил эту незатейливую макулатуру, с важным видом рассуждающую о политике, календаре садовода и непогоде. А что уж совсем очаровывало дядю Женю, так это кроссворды на последней странице, да еще и с ответами тут же! Потирая усы, приготовился он декламировать следующий вопрос, но услышал какой-то писк над ухом. Саныч рефлекторно мотнул головой, будто бы отгоняя комара, но вдруг услышал в этом писке синтаксис русской речи. Было мгновение, когда Евгений Александрович почти что уговорил себя в признании факта об очевидном наличии русской речи у русских же комаров, но все же решил посмотреть своему собеседнику в глаза. Подняв усы, он увидел Машу и, радостно подняв брови, расплылся в доброте как котенок:
— Ой, Машенька! Ты что, ты как, солнышко мое? Ты как здесь? Я думал, ты в отпуске… уже недели… три… — Евгений Александрович уже хотел уйти в рассуждения о том, как он сильно скучал, что так давно не видел ее, но Мышкина исчезла в стиле этимологического корня своей фамилии.
Камышев даже не успел еще раз напомнить формулировку вопроса, а именно сказать, что в заданном слове буква «А» не первая, а третья; а также назвать и правильный ответ (ведь перед началом своих публичных викторин, Саныч уже знал все ответы, подсматривая в перевернутую колонку ниже), но все ринулись на какие-то крики с верхнего этажа, которые стАрпёр (это и был правильный ответ на вопрос из кроссворда) совсем не различал. Саныч рассудил, что на верхнем этаже поднялся шум из-за того, что работники выше не слышали утешительных слов их усатого коллеги о том, что это всего лишь гроза. «Ну конечно, меня никогда не слушают», — постановил он в мыслях и воплотил эти рассуждения в мимике, хотя никто и не смог видеть эту его игру бровями и закатывание глаз. Евгений Александрович покосился по сторонам и, увидев свои бумаги на столе Векшинской нетронутыми, повторил свою актерскую заготовку с еще большим энтузиазмом. Старик встал со стула, придвинул его к столу… Тут Евгению Александровичу показалось, что стул стоит «как-то кривоватенько», и он снова отставил и придвинул его уже со вниманием ювелира. После этого ритуала секты перфекционистов, он забрал свои бумаги со стола Векшинской и направился к Антону. По пути Евгений Александрович услышал довольно выразительный мат со второго этажа и, остановившись, чтобы поцокать и недовольно помотать головой, пошел дальше. Подойдя к Комарову, Саныч положил стопку своих бумаг на клавиатуру своего сокамерника коллеги и присел на стул рядом:
— Антоша, ну ты только подумай, дорогой… Утром я со всем почтением отдал бумаги этой клуше, а она даже не прикоснулась к ним. И что эта старая дева себе позволяет… Наверное, ее родители плохо воспитали, не иначе, родной. Что я, собственно хочу, Антоша? Смотри, тут вся работа за прошлую неделю, которую надо внести в этот вредный, губящий мозги, если кактус не стоит рядом, ящик. Чтоб ты знал, дорогой, я смотрел передачу про то, что от компьютеров бывает рак легких и инсульт. И менингит, реактивный. По Рен-ТВ однажды показывали, я даже конспект вел с седьмой минуты в тетради такой, двенадцать листов. Кстати, тетради эти… Иду по «Магниту». Ну, ты знаешь, что живу я на проспекте, да? Там, в общем, выходишь из трамвая и в обход «Пятерочки», где картошка дешевле, мимо парка и площадки, по тропинке идешь-идешь. Идешь-идешь. Идешь. И вот он, «Магнит» магазин. Там тетради по два рубля такие продавали, я купил три пачки. Если надо, то ты мне скажи, я принесу тебе парочку. Да. Но сначала ты мне переведи все данные в компьютер, а уж потом разберемся, да. Может, ты чаю хочешь, Антон? Сейча-а-ас я тебе налью, — не дожидаясь ответа поперся Саныч за своим термосом.
В этот момент вбежала Лиза и начала клянчить оружие, говоря о какой-то дыре. Евгений Александрович сразу понял, что это не его дело и тихо-мирно пристроился за своим столом в надежде на малый объем оперативной памяти в мозге Антона, потому что уж очень желал, чтобы эта новая информация вытеснила данное им обещание по поводу чая.