Если раньше провести параллель между овощем и Антоном не составляло большого труда, то вот прямо в этот самый момент парня настигло невиданное доселе повышение уровня: дерево! Он чувствовал себя единым целым со стулом, который пустил корни в пол и даже под него, в сырую землю, богатую влагой. Врос с концами в собственное рабочее место. И бессильно следил за тем, как его коллеги убегали туда, наверх, в истошно вопящую и кричащую неизвестность.
Звонок "киллера" забылся, словно его никогда и не было.
Голова Комарова после воплей Ирины Юрьевны была занята потоком мыслей, напоминавших мантру:
"На помощь?? Помочь??? Идти, или не идти? Вот в чём вопрос... Ничего, без меня справятся, ничего... Я там не нужен, я всем сделаю только хуже, буду мешаться под ногами... сиди, Антон, сиди и не рыпайся. Всё будет в порядке, всё будет... Оно?! Уволокли?! Бля, серьёзно? Нет, всё-таки? Нет, никуда не пойду, лучше посижу тут... Не меня зовут ведь? И меня не зовут? Нечего и возникать... Но... ёбана..."
Да, если прохожему на улице станет плохо, то Антон пройдёт мимо. Ничего необычного.
И, хотя армия мурашей уже отмаршировала своё по спине клерка, хотя кровь вернулась к нему, а члены теряли приобретённую секундами ранее деревянность, он продолжал сидеть, лихорадочно думая. Что, что, что делать? Всякий рабочий настрой полетел коту под яйца. Тщательная подготовка, проведённая в выходные, закончилась обломом. Понедельник не задаётся, а осадок останется до самой пятницы.
Крик курьера ("Стойте, долбоёбы!") окончательно выдернул вздрогнувшего клерка из прострации.
Не в силах решиться на что-либо, Антон ждал развязки. Он нервно посматривал по сторонам, да следил за гостями, за сотрудниками - в кои-то веки по случаю чего-то необычного выглянул за монитор. Хрустел и барабанил пальцами. Елозил задницей по стулу, словно там не шило застряло, а паук ползал и кусался. И всё это с грустной, обеспокоенной клерковской мордой, на которой чрезмерно играли желваки, будто Антон пытался силой челюстей прожевать бушующую в душе панику. Только флегматичная натура парня не давала эмоциям выплёскиваться наружу, отчего те бились об стенки его разума, подобно разогретым броуновским частицам.
"Определённо, с такой работой я подсяду на антидепрессанты..."