Поначалу Мэг казалось, что она вовсе не уснет, потом — что не выспится за оставшиеся до рассвета пару часов, но невероятно длинный из-за насыщенности событиями день и обилие эмоциональных переживаний от восторга до страха сделали свое утомляющее дело, и девушка провалилась в глубокий, здоровый, освежающий сон. А проснувшись, в первые секунды не решалась открыть глаза, опасаясь, что все это — ее путешествие, биржа, чудесный Авалон и единороги — ей просто приснилось, и сейчас она снова увидит серый потолок склада и длинные ряды стеллажей и контейнеров. Но легкий утренний ветерок, нежный запах авалонских трав и скользящие по векам непривычно яркие, подвижные лучи света все же убедили ее это сделать.
Почему-то было странно. Да, большинству людей спать на земле не очень удобно — но ей трава показалась мягче жесткой койки на складе, а свежий воздух — несоизмеримо вкуснее многократно прогнанного через фильтры на корабле. А потом поняла, что не так: на заспанном лице с отпечатавшимися на щеке травинками уже несколько минут держится глупая, беззаботная, совершенно самостоятельно поселившаяся там улыбка. Как же ей здесь хорошо! Все грядущие сложности и опасности меркли перед тем, какое вдохновляющее, преображающее воздействие оказывал на нее этот мир.
Она жадно впитывала в себя каждую крупицу знания о месте, которое на несколько месяцев должно было стать ее домом, следуя за Эйслинн и внимательно слушая все, что та говорила. Рассматривала и пробовала на вкус ягоды, грибы и орехи, запоминала форму растений со съедобными кореньями, доставала с высоких веток фруктовых деревьев плоды поспелее для менее рослых пастушек, разминала пальцами ароматные листья, уже сочетая в мыслях их запах с тем или иным даром природы. Безуспешно попыталась поймать руками юркого пушистого зверька, а вот какую-то более ленивую местную ящерку даже удалось — но она, к сожалению, оказалась несъедобной. Ну, то есть для Мэг к сожалению, рептилии-то как раз повезло.
Когда девушки, оказавшись на ферме, переоделись и остались одни, время замедлилось. А после ухода Оранны и вовсе поползло медленнее оушенских морских улиток, которые, если верить особо терпеливым наблюдателям, передвигаются со скоростью около двадцати сантиметров в день. Казалось, целые часы проходят, прежде чем Эйслинн уводит новую пастушку на встречу со своими подопечными. Чувствовалось некоторое напряжение — никто не знал, что будет дальше, в чем заключается проверка и кто ее прошел, а кто нет. Мэг еще не настолько сдружилась с остальными девушками, чтобы беспечно с ними болтать, да и растущее в ожидании своей очереди волнение сказывалось на ее и без того скромной общительности, поэтому она сидела чуть поодаль и пыталась занять мысли повторением про себя выученных за день представителей местной биосферы, дивясь и радуясь тому, как много удалось запомнить.
И вот, наконец, ее очередь. Всю недолгую дорогу до единорожьей спальни (не называть же ее «конюшней»!) ее попеременно охватывали то тревога, то предвкушение, то страх, то радость. Хотелось поговорить с Эйслинн, задать успевшие сформироваться вопросы, получить хоть какое-то напутствие, но авалонка была явно не расположена к общению. Что ж, Мэгги, ты уже взрослая девочка, нечего в каждом проявившем к тебе заботу искать маму и прятаться за юбку.
Глубоко вдохнув, оушенка переступила порог, словно какой-то серьезный жизненный рубеж. Но по ту сторону двери ничего не случилось. Она бы и сама не сказала толком, чего она ждала от одного шага, но в ней ничего не поменялось. Откровения не снизошло. А вот единороги — были, и были прекрасны. Но при этом тоже ничего не делали, спокойно лежали и, по-видимому, еще спали. Мэг растерялась: вроде как она должна их разбудить, но как? Позвать? Понимают ли они человеческую речь? Погладить? Не испугаются ли? Или подождать, пока сами проснутся? Судя по отсутствию каких-либо других дверей, что-то определенно нужно делать.
Из замешательства ее вывел альт, в котором она тут же узнала своего ночного гостя. И, к собственному удивлению, обрадовалась. Впрочем, если подумать, не так уж это и удивительно, ведь Эйслинн сказала, что он не причинит ей вреда, а в остальном Нисс был очень мил и нежен. И уже знаком. И можно с ним объясниться.
— Привет, Нисс, — мягко сказала она, подходя к нему на пару шагов. — Ты прости, что я тебя обидела ночью, я не хотела. Мне правда нельзя заходить слишком далеко, но я бы очень хотела с тобой дружить. Хочешь, я тебя обниму?