И вот они все собрались. Как обычно, интроверт по имени Дилан предпочёл встать в сторонке, плечом к стене. Он проводил своего спутника и теперь готов был внимать ему. И остальным. Глаза задумчивого детектива бегали от персоны к персоне, а сам он превратился в немного отрешённый слух...
Я в смятении.
Это предложение, "в некотором роде сделка", звучало столь чарующе, столь отталкивающе, что голоса в моей голове разделились во мнениях. Выгода, но за счёт риска. Материальная, в виде неких припасов. Моральная, ведь это удар по лживому пророку, вздумавшему уподобиться мессии и наставлять слишком доверчивых людей на путь отнюдь не истинный. И, конечно, выгода от перспектив работы на серьёзную организацию. Но какую цену придётся заплатить за это? И чем всё это обернётся на практике? Вопросы, контур ответов на которые только что очертила Невеста.
Но она говорила за себя и за остальных детей, не беря во внимание частные мнения. К примеру, моё.
А у меня были несколько личных причин согласиться на это. Об одной из них знали только двое людей в коммуне - я... и Эрл.
В голове моего физического носителя вспыхнул осколок воспоминания...
Это был один из тех дней, когда я прятался прочь, прочь от обжигающего солнечного света. Иронично. Всю жизнь я по сути только и делал, что скрывался от Солнца. А родители всё пытались вытащить меня во внешний мир. И накануне моей смерти у них это всё-таки получилось. Совпадение? Или судьба? Лучи Солнца давали "зелёный свет" жизни. И стирали с лица Земли ту нежить, которая решилась, осмелилась высунуть нос из своего тёмного, сырого уголка, пропитанного депрессией, отчаянием и ненавистью.
Что же, я никогда не отличался особой смелостью, чтобы противопоставлять жалкую астральную тушку великой мощи космической звезды. Урок, что однажды преподала Вселенная, я помнил всю оставшуюся смерть.
Тот день выделялся из прочих тем, что угол, в котором я припрятал самого себя, был частью ни много, ни мало: кабинета директора Школы Христофора Колумба. Хотя со стороны это выглядело, как деловой разговор между двумя мужчинами. Живым. И мёртвым.
- Вот как значит, - произнёс тогда Уличный Волк. Он скрестил руки на груди и пронзительно смотрел на вышедшее на контакт с ним привидение. Главный Непокорный тогда говорил нелестные слова:
- Чёрт, даже ты нуждаешься в еде. Но ладно бы там была куча требухи. Или, на худой конец, донорская кровь. Но ты, мать его, энергетический вампир! Прости, приятель, но я позволю тебе осесть здесь лишь при условии, что ты не сожрёшь никого, никого из тех, кто здесь живёт. Снаружи полно плохих парней, которых не жалко, но если вдруг я начну получать однотипные жалобы на самочувствие или же, не дай Бог, кто-то здесь умрёт при странных обстоятельствах, знай: мы найдём способ, как избавиться от тебя.
Я тогда почти неосознанно копировал позу Эрла. Тоже "сидел" в воздухе со сложенными руками, хмуро смотрел на своего собеседника. О чём я тогда думал? Чёртовы альтруизм и филантропия. Снова благие намерения. И маленький ад со множеством протоптанных дорожек. Я тогда ответил лишь:
- Даю слово, что ничего подобного здесь не случится.
Мы обменялись взглядами.
- Тогда добро пожаловать к нам, - со вздохом заключил Волк, - я тебя представлю и заодно постараюсь убедить народ не собирать в панике вещи.
Картинка растворилась, как кофе в молоке, оставив после себя горький привкус.
Энергетический вампир. Вот оно, моё клеймо. Тяжкий крест на призрачных плечах.
Но я не считал, что плохих парней не жалко. Не все они были настолько плохи, чтобы заготавливать им такую незавидную участь. Как бы не пытался делать это отрешённо, всё равно из раза в раз я, "питаясь" чужой душой, поглощал в себя её мысли, чувства и переживания. Иногда это проходило бесследно, эта жертва была пустой, как глазницы покойника. А иногда у меня надолго застревал ком в горле. Я в такие моменты говорил себе что-то, пытался оправдаться. Но не выходило. Отсюда и пошло сильное желание компенсировать всё то зло, что я причинял человечеству своим существованием. А умереть просто так не позволял себе я сам. Проклятый голод давил во мне всё человеческое и поднимал наружу звериное. Если у Невесты ещё было кому останавливать умопомрачение, то за меня отвечал только я сам.
В итоге, после раздумий, я пришёл к тому, чтобы поглощать души умалишённых.
Давным-давно психиатрический диспансер стал моей "столовой".
Мне тогда казалось, что это будет правильно. Ведь туда попадали люди, вроде как бы "потерянные" для общества. Что же, ошибки свойственны всем. Кроме "еды", я заработал себе длинную череду кошмаров. "Ты это то, что ты ешь" внезапно стало суровым предупреждением. Увиденное мною в душах пациентов диспансера я заталкивал так глубоко, как только мог. И проклинал свою идеальную память, которая нет да и подкидывала обратно образы, полные неописуемого дерьма и печали. Я учился разбираться в том, по чью душу я прихожу, но и тут меня поджидала засада, ибо "чистые" люди попадали в дрянное место отнюдь не по своей воле.
Неудивительно, что это оставило след и я везде свечу своей миной чувака, нажравшегося клюквы и при этом страдающего от запора.
Но персонал больницы вскоре начал что-то подозревать. Буйные почему-то успокаивались. Некоторые - навсегда. Кого-то потом выносили вперёд ногами, после чего пресса и другие серьёзные люди задавали несчастным работникам неудобные вопросы. А что они могли ответить? Я-то вовсе не собирался давать "признательные показания". И альтернатив-то было немного. Кранц, Дэвид Феррел - ублюдки, попавшие под "горячую руку". Редкость.
И вот теперь на горизонте замаячили сектанты.
Я, конечно, пацифист, но не до такой же степени.
А ещё мне захотелось попробовать на вкус тех, кого действительно не жалко.
А ещё это дело звучало куда интереснее, чем все записи в своём блокноте, вместе взятые с припиской. Успех предприятия окажет неслабую поддержку коммуне. Провал же... что же, во всяком случае, вряд ли кто-то из сектантов догадается, что к чему.
И это - вторая причина, почему я сделал "дяде Вите" контр-предложение.
Ну а третья причина...
То, что уже мертво, не может умереть.
- Я поддерживаю Невесту. Коммуне ни к чему лишний раз проливать кровь. Ни собственную, ни чужую, ради, будем честными, не самой определённой затеи с неизвестным исходом.
Дилан оттолкнулся плечом от стены и вставил первую вескую фразу в образовавшуюся паузу. Но раз уж парень сказал "А", то он и про "Б" не забыл. Поправив шляпу на голове, детектив сложил руки на груди и обратился прямо к Витторио. Чеканя слова:
- Однако, мистер Вито, есть проблемы, которые можно решить и без применения силы. Если вы видите смысл в максимально малокровном и достаточно хитром обезглавливании секты, я думаю, что смогу вам помочь своими силами. Во всяком случае, я здесь, наверное, единственный, кто приспособлен к такому "хирургическому вмешательству".
Внимательно смотря на собеседника, призрак в мясных доспехах ожидал его ответа.