Неприятная и неожиданная встреча началась с безжалостной рубки. Как и всегда. Поначалу, бой шел практически на равных. Выстрел Шанти сразу же отправил в траву одного из тёмных, а там и второй, а после полетело в ответ и началась сущая вакханалия сражения рассыпного строя. Следить за происходящим было практически невозможно, в ход пошла магия и божественная поддержка.
— Прикрывай тылы, красьявчик! — Дровийка захлопнула забрало и бросилась вперед вместе со всеми.
На каждого из членов отряда насело по двое, а то и по трое, и исход схватки так или иначе был предрешен. Враги оказались не из простых. Злые, хитрые, уподобляясь гиенам они кружили вокруг и кусали, кусали, кусали… Вспыхнул первый камень на поясе Ричарда и один из остроухих лишился ноги, отрубленной чуть повыше колена. Смазанный волшебством клинок не оставил легкой броне шансов отразить удар. Следом из-под вспучившийся кислотными коконами земли полезли пауки, с размерами брюха в полметра. Добрались и до дварфа, и до эльфа, и до жрицы торма. Горан пыхтел, отражая посохом град ударов кривых сабель, тут уже было не до идей пацифизма, но посох был не лучшим оружием в ситуации, когда нужно было проредить врага как можно быстрее. Броня Ганса надежно защищала его самого, но она не могла защитить его спутников, заставляя его сердце разрываться между выбором экономии сил для шанса довести бой до победы, или попыткой защитить кого-то еще. Дроу не лезли на рожон, выматывали, взяв его вчетвером в кольцо. Одного он достал, разрубив тому нагрудник с паучим орнаментом, но остальные лишь рассмеялись над неудачей собрата и продолжали укусы, отступая при любой угрозе. Один из дерзких нападавших совершил опасный маневр и капитану пришлось сжечь второй камень, нанизав нападавшего на клинок, а спустя секунду он получил отравленный болт в руку. Яд работал почти моментально, а с ним приходила слабость и нестерпимое желание спать…
— Держись! Не спи! Сконцентрируйся! — Отчаянно прокричала дровийка, броня которой позволяла ей выживать, как и паладину. Но она зря отвлеклась.
Слепящая, густая как кисель струя огня прошла ей в бок, минуя щит, заставив её отлететь на метр в сторону и прокатиться по сочной траве, что уже была окроплена кровью, полыхающей черной головешкой. На ногах оставались только Ганс и Ричард. Сколько они убили? Десяток? Может полтора, но врагов было еще столько же. Где-то лежал вместе с тем, кому он проломил беловолосую голову посохом, Горан. Где-то Шанти, до которого все-же добрались и ему пришлось пустить в ход оружие последнего шанса, длинный кинжал. Вряд ли ему не суждено было попасть в плен. Вышедший из астрала Хатч так и не поднялся от камня, но в его боку теперь торчало два или даже три болта. Паладин держался из последних сил, со свистом втягивая воздух через решетку забрала. Остроухие уже откровенно над ним издевались. В поясе капитана оставался еще один заряд, забрать кого-нибудь напоследок. Руки отказывались слушаться, реальность превратилась в кисель, а трава под ногами так и манила прилечь, отдохнуть...
Казалось бы, все было бы кончено. Но дроу покусились на святое, на чужой территории, возможно даже не подозревая, что их подземная магия ничто против высших сил. Над алтарем словно взошла звезда, и она не была ритуалом дроу. Стоило им отвлечься и паладин, воспользовавшись моментом, срубил еще одного, а еще спустя мгновенье взошедшая звезда взорвалась, но никто кроме подземных дроу не почувствовал её удар в полную силу. Для прочих это было легким дуновеньем прохладного ветра, для дроу — испепеляющей ударной волной, смахнувшей их с поляны как мух со стола. Их броня вскипела как смола, а оружие рассыпалось в прах и пепел. Кого-то переломило спиной о дерево как соломинку, кого-то просто испарило, кого-то просто вышвырнуло за пределы поляны как соломенный манекен под ударом рыцарской пики.
Вслед за очищающим ударом пришел неостановимый ворох образов, сменяющихся радужным калейдоскопом. Звездное небо, укромные полянки, нагие танцовщицы с обсидиановой кожей и белыми волосами, шумящий листвой лес, пенящийся под полной луной водопад. Все это смешивалось как сон, пока вокруг материализовывалось нечто столь громадное, что было неосязаемым и необъяснимым, как человек бывший неведомой силой необъясним для муравья. Понятно было одно, это нечто — было благодарно, и готово отплатить по заслугам за решимость.