После полной приключений ночи наступил обещавший оказаться весьма богатым на события день. Проблем с пленными не возникло, кроме одной. Демонстрируя известное в узких кругах отличие мужчин и женщин темноэльфийского рода, пленница, оправившись от воздействия солнца и, возможно, надежд на спасательный отряд, включилась в беседу с капитаном. Беседу, которой никто не понимал, и о содержании которой Виддик не распространялся. Конечно, как командующий, он не обязан был делиться с подчиненными полученными сведениями, но далеко не все члены отряда могли разделять эту точку зрения, да и не слишком беседа Ричарда и пленницы напоминала допрос. А не являясь допросом, она могла быть чем угодно. Дроу, как известно, коварны. Проиграв в бою одним оружием, эльфийка вполне могла попытаться выиграть сражение с помощью другого. И, хотя Ганс верил в благоразумие капитана, полностью унять приступ подозрительности он так и не смог.
Добравшись до Эссембры, Ганс сменил положение в кавалькаде так, чтобы оказаться рядом с пленниками, выпрямился и нацепил суровое выражение лица, чтобы у попадавшихся по дороге не возникало ни вопросов, ни желания что-то сделать с конвоируемыми дроу. И, похоже, сработало – до усадьбы лорда добрались без эксцессов.
Войдя в помещение, где их ожидал лорд Илмет, паладин коротко (полный рыцарский доспех, даже довольно свободный в сочленениях, существенно ограничивает куртуазность) и в меру возможности придерживаясь правил этикета поклонился. Что не помешало ему на каком-то ином, сформировавшемся за годы странствий и службы ордену, оценивать организованную им встречу. Не заметить, что повелитель долины не содержал постоянный почетный караул, а выбирал для оказий воинов, которым доверял, было сложно. И, хотя самого Ганса подобные мелочи не смущали, послы много мнящих о себе государств могли в этом увидеть признак несостоятельности, как военной, так и денежной. Но это могло быть и намерением лорда, желавшего скрыть настоящую силу Долины. Паладин поморщился, вспомнив, насколько ему не недоставало всех этих дворцовых тонкостей, когда за каждым жестом, платьем и словом надо было искать второе, если не третье дно. Лорд, тем временем, шутил про вымазанных в угле эльфов, и Ганс не удержался от того, чтобы краем глаза глянуть на Шанти, и представить себе его в подобном виде. Зрелище получалось жутковатое. Капитана с темной эльфийкой быстро увели для беседы тет-а-тет, и невольно он подумал, что все эти закулисные беседы, если Виддик не поделится хоть чем-то из сказанного, скажутся на морали отряда не лучше, чем ведущиеся на чужом для всех языке разговоры с дроу.
Впрочем, были и другие поводы беспокоиться. Манера, в которой заключенную принял Илмет, не оставляла простора для домыслов. Этот взгляд и эту последовательность действий Ганс видел не раз. И говорила она о том, что он собирается как-то использовать дроу в своих интересах. Учитывая обстоятельства, сейчас он не могла не согласиться. Но согласие сейчас не означало, что она будет действовать в интересах Илмета в дальнейшем. Люди на многое готовы, чтобы отвертеться от петли или плахи, и вряд ли эльфы в этом плане сильно отличаются, особенно темные. У обычных чаще всего есть принципы, по которым они живут, и за столетия эти принципы лишь крепнут. А репутация дроу как предателей и интриганов настолько сильна, что дошла до поверхности из их подземных королевств.
Забавно, что при всем этом Ганс не имел ничего против конкретной пленницы. Были для этого основания, о которых он решил до поры до времени не распространяться. Ибо предпочитал, чтобы подобных ей судили по их поступкам, а не по прошлому.
Подняв несколько тостов за здравие присутствующих, Ганс почти пропустил момент, когда эльфийка, капитан и лорд направились в подземелья, причем без оков (если так можно было назвать веревочный узел) на руках дроу. В уже немного подогретом элем мозгу паладина пронеслось несколько мыслей, за пару из которых он тотчас же попросил прощения у своего божественного покровителя. Принципы веры Ганса эти мысли не затрагивали, но вот сформулированы были достаточно пошло. Даже храня духовную чистоту, паладин соприкасался с весьма темными и низкими сторонами человеческого существования, и это не могло не сказаться.
Но вместо того, чтобы обратить внимание на странную процессию и завести про это разговор, он огласил очередной тост. Под конец, лишние домыслы вредны, и Илмет с капитаном сами расскажут.
Как оказалось, и покажут тоже. Эльфийку усадили за стол, пусть и со слегка отсутствующим взглядом. Таким, что смотрит внутрь себя, взвешивая все "за" и "против" принятого решения. Самостоятельно или по принуждению – другой вопрос. Именно этот момент Беньямин выбрал, чтобы продолжить какой-то стародавний спор с Илметом и, судя по позе, Гастром. И, когда спор начинается с вопроса "все настолько плохо?», это повод задуматься о тяжести ситуации. И ответная речь о Кромире лишь подтвердила верность этого принципа. К счастью, прежде чем Боруса вспылил, или сам Ганс не удержался от вмешательства в разговор, Илмет извинился. Хотя намерения его и были чисты, и он старался сгладить свою собственную вспышку, Ганса имя Азуна Четвертого и упоминание его гибели резануло по живому. Он знал короля. И король знал его. Они сражались вместе, не плечом к плечу, но достаточно близко, чтобы Азун отметил доблесть Ганса и почтил его своим доверием, обернувшимся позже…
Паладин стиснул зубы. Некоторые события лучше хранить под замком памяти. Даже там, где нет никого, кто мог бы прочесть всплывшие на поверхность разума мысли. Но одной из них он не собирался скрывать. Если бы не видение, направившее его в Долины, он сейчас был бы в Кромире, спасал тех, кого еще можно спасти. Но Торм решил иначе, и не пристало паладину даже в мыслях оспаривать волю божества. Верная Ярость лучше знает, куда направить свой клинок.
А также щит. Хотя Ганс не носил его, он хорошо знал, что нередко им оборачиваются правильные слова. И, возможно, именно речами ему пришлось бы защищать своих спутников от Илмета, или лорда от своих спутников. Боруса вспылил, и не только из-за слов лорда о Кромире. Он уже начал догадываться, на какой компромисс рассчитывает Илмет, и мысль о союзе с дроу была слишком необычна для рыцаря. Слова чужие или слова своей памяти – вот в чем вопрос. И от этого зависела дальнейшая реакция Максимилиана, и реакция самого Ганса. Простить можно многое, но суть людская такова, что редкий человек сможет даже ради спасения многих отказаться от мести за потерянного близкого человека.
И пока Илмет говорил об ушедших эльфах, о предложении засевшим в лесах дроу, о текущем положении пленницы, Ганс потирал браслет на руке, стараясь унять недостойные паладина мысли. Первое возражение, как и ожидалось, последовало от эльфа. И, хотя с верой в неизбежное предательство дроу он и не был вполне согласен (очевидно, что те могли выполнять свою часть сделки если не из чувства долга, то из чистого себялюбия – преимущества для темных эльфов в предложении Илмета были очевидны), политические последствия казались паладину, как и Шанти, неизбежными. И в согласии с его словами он склонил голову. И, надо сказать, не слишком был убежден контраргументом лорда. Люди не всегда руководствуются разумом, а слухи превратят договор о ненападении и торговле в заключенный союз. И нашлось бы немало существ, не принадлежащих к эльфийской расе, что воспользовались бы этим как оправданием для похода, во имя идеи или во имя добычи. Да, Жентарим был злом, объективным и однозначным, но союз с темными эльфами, какими бы словами не прикрывался Илмет, не мог не обернуться проблемами в будущем. Просто потому что для создания реального препятствия на пути Жентарима одним союзом не обойтись. Их нужно было много, и заключение их дроу осложнят. Вольно или невольно.
Свою лепту, несколько нелепо, внес и Филберт. Мешанина его слов и впрямь напоминала омлет, и чувствовалось, что он волнуется в присутствии сильных мира сего. Бедолаге повезло, что Илмет не относился к людям, придающим большое значение церемониалу. Ганс видел людей, которые из своего положения делали целое представление – роскошные залы, дорогие одежды, внушающая страх охрана, высокие троны, даже высокие подошвы, чтобы казаться выше собеседника. Были и другие, которые давили своим присутствием, тяжестью свершенных ими деяний, одного намека на которые хватало, чтобы сокрушить простого человека. Но лорд Долины сам пригласил наемников за свой стол, и даровал право говорить. Так что какого-то наказания Ганс не ждал, и в случае назначения такого сам бы вступился за "Омлета".
Илмет, тем временем, наконец-то проявил те качества, которых от него ждал паладин. И у последнего создалось впечатление, что этот спор был больше для советников лорда, чем для наемников. Илмет использовал их, чтобы объяснить свою позицию, не вдаваясь в споры, для ушей сторонних не предназначенные. Облегченно выдохнул Ганс, услышав, что лорд понимает необходимость крупного союза. Предложение, которое созрело в этот момент в голове и сердце паладина, стоило обдумать прежде чем доносить до Илмета. Да и с капитаном, возможно, обсудить.
Который решил всех "успокоить". Правда, странным образом. В общем и целом людей (и нелюдей), придерживающихся каких-то принципов морали убедить, что действуют они исходя исключительно из принципа выгоды. Что было не так. Будь отряд Виддика просто сборищем случайных головорезов, многих из присутствующих в его составе не было. И Торм бы не направил Ганса ему в помощь. Один из основных аргументов, а именно слова Шанти, Ричард просто отмел в сторону, как нечто несущественное. Высшие Эльфы действуют медленно, неторопливо, но они сила, с которой надо считаться. Хотя бы в качестве возможных союзников. Лицо паладина приняло беспристрастное выражение, в котором и застыло на протяжении всей дальнейшей речи командира.
Не те слова. Совсем не те.
Но мысли, которые возникли у паладина, он не собирался высказывать ни при лорде, ни при соратниках. Под конец, он был рыцарем, и понимал, о чем, когда и как принято говорить в воинском отряде.
Иллиамкиира. Судя по всему, член отряда на ближайшее время. И с прошлым, достаточно соответствующим тому, что о ней знал Ганс. Предрассудки и предубеждения… паладин старался освободить свой разум от них, ибо они были помехой на его Пути, но другим, как это отметил Аркин, сделать будет это сложнее. Даже в рамках отряда, которому все разжевали и в рот положили. У лорда очень кстати нашлась историческая справка, возможно даже настоящая. Поначалу Ганс не принял Илмета за человека, который пойдет на сложные ухищрения, но за время обеда убедился, что первое впечатление было обманчивым.
К сожалению, как в некотором роде специалист по демонам и дьяволам, на вопрос лорда Ганс мог ответить. И ответом было – "да, если этого требуют их интересы". Но он промолчал, так как это могло серьезно помешать принятию дроу другими наемниками. Да и не только ими. Вон, Гастр заставил себя сесть и сидеть рядом. А Филберт на просьбу подкатил помидоринку, сам покраснев в тон. Диалог налаживался. А капитан Филберта увел на пару слов. И, воспользовавшись этим, а также мимолетным отсутствием Гастра, паладин легонько стукнул по столу кулаком и встал.
- Прошу внимания, дамы и господа. Взгляды присутствующих на озвученное лордом Илметом решение могут различаться, и не все с ними согласны, это очевидно. Но наше дело – выполнить приказ. Не бездумно. Не молча. И, я надеюсь, не только за деньги. Мы действуем ради Долин, и должны помнить об этом. Когда договор…
…на слове договор паладин сделал слабое ударение.
…с дроу будет заключен, мы должны будем приложить все силы, чтобы не допустить возникновения дальнейших проблем. План лорда Илмета может сработать, но успех его во многом зависит от нас. Так или иначе, сейчас мы творим историю, а не стоим на ее обочине. Насколько успешно – покажет время. Смертным не дано провидеть все последствия своих шагов, да и многим богам тоже.
Он посмотрел на темную эльфийку.
- И нам не нужны лишние подозрения. Некоторые из вас могут знать, что за разумными существами тянется шлейф из их поступков. Незримый для большинства, но не для служителей богов. Если разумный всей душой предан злу, для меня это будет очевидно. За Иллиамкиирой я не вижу подобной тени. Это не значит, что ей можно безусловно доверять. Это лишь значит, что она заслуживает того, чтобы мы судили о ней по ее поступкам, а не по цвету кожи и волос.
Выражение лица паладина посуровело. Он явно хотел сказать еще что-то, но сдержался.
***
Когда вернулся Гастр, Ганс отозвал его в сторону, чтобы подговорить о защите лорда Илмета.
- Сэр Гастр, меня беспокоит безопасность лорда Илмета, особенно после озвученных планов. Очевидно, что найдутся несогласные, как со стороны людей, так и со стороны дроу. Торговля не всегда выгодней грабежей. Особенно если грабежи не сопряжены с повышенным риском – лагерь лесорубов захватили бы за считанные минуты, не окажись мы там. К тому же, они кому-то сбывают рабов, и у них есть союзники, которых не устроит потеря живого товара. Дроу любят ручные арбалеты, и одной стрелы с ядом хватило бы, чтобы лишить Долину лидера. Я не могу вам указывать, но прошу добавить в охрану лучников или арбалетчиков, скорых на глаз и руку. В идеале обученных реагировать на волшбу.
***
И, под конец, когда Виддик более-менее освободился, паладин обратился к нему с просьбой о разговоре.
- Капитан Виддик, мы так и не завершили намечавшуюся до сражения беседу. Надеюсь, вы сможете выделить мне несколько минут своего времени не ущерб вечерним планам.