Филиберт тоже налегал, правда, на яблочный сидр. И диво какие чудеса с ним приключались от местного-то сидра. Видать, не только кислая антоновка или едкий анис шли в чаны «Бдительного Ока», ой не только. Особливо в удивительном сидровом мире поражал Шанти. Одно слово — эльф. Что-то, всё же, было в них... такое. Но, в отличие от капитанова интереса, Филиберта «такое» бросало скорее в оторопь. Например, от второй деревянной кружки повару стало чудиться, что серая кожа эльфа стала белее.
«Ужель вурдалак?» — Омлет с ужасом покосился на Кревана через стол. — «Вон, даже вино не пьёт. Ну точно упырь! И как мы не заметили...»
На всякий случай рыжий придвинулся поближе к Борусе. Рыцарь весом за две сотни фунтов внушал ему больше уверенности в том, что следующим мясным пирогом не станет сам Омлет. Едва заметно покачиваясь на лавке, Филиберт свистнул прислужному мальчишке и наглым голосом велел подать ещё сидра.
Третья кружка поведала Филиберту, что у невысокого эльфа, вдобавок ко шрамам, есть борода. Вливая золотой напиток в курью глотку, Филиберт всё более круглыми глазами смотрел на Шанти — но стоило тому вскинуть взгляд, как повар тут же уткнулся в стол и попытался завязать беседу не глядя, с кем. Четвёртая кружка, кулебяка, штрудель, шестая — и вот Филиберт, едва не повисая на колоннах, уже отправляется к стойке, петляя по залу весьма причудливой тропою. Остатков здравомыслия хватило ему, чтобы понять: за столом с высокими гостями ему лучше не сидеть. Иначе он наверняка ляпнет вслух то, что и так прочитал на лице Ричарда: у местного лорда беда, а трон под ним шаток что портняжная табуретка.
«Да нет же бороды, Гондом клянусь», — воровато оглянувшись на Шанти через плечо, убеждал себя Филиберт. — «Но белее стал. Быть того не может».
— Навинаэль! На... тьфу, Навин! — Филиберт замахал руками товарищу-менестрелю. — Поди-ка сюды. Нехай га... га-аспода разговаривают.