Последняя стрелянная трубка отброшена вниз. Все, однозарядки кончились. Но и кайпотов практически нет - остались одни овцы. Что ж. Настало время сыграть Буратино?
"Тридцать метров сзади опасная зона. Не приближаться!" - мысленное сообщение союзникам.
- Воспроизведение - на плечо Арчера ложится тупорылая пусковая труба с простейшим прицелом. Опустить передний срез чуть вниз, чтобы выхлоп не зацепил грифона.
- Звукоизоляция - иначе его бедная голова не переживет того ада, который воцарится через несколько секунд.
Блеянье и треск пламени, разрывы выстрелов - все это гаснет, отрезанное заклинанием. В звенящей тишине Октавиус продолжает, слыша себя самого только за счет вибрации костей черепа, как с ларингофоном.
Тепловизор закинут на лоб, на его место возвращаются родные темные очки. Иначе можно и ослепнуть безо всякого визора.
- Воспроизведение.
За спиной Арчера вспыхивает огненная струя, бьющая далеко назад. Реактивный заряд покидает пусковую, яркой чертой пересекая пространство.
- Воспроизведение.
Выхлоп первой ракеты еще обжигает правое ухо, а внутри трубы уже материализуется вторая. И вновь беззвучная вспышка.
- Воспроизведение. Воспроизведение. Воспроизведение...
Яркие шлейфы сгорающего топлива сливаются в глазах в один сплошной поток, бьющий из трубы на плече. Где-то там, впереди, они достигают цели, расцветая клубами взрывов, но Октавиус этого даже не видит, сосредоточенный на повторении одного и того же заклинания. Здесь не нужно целиться точно, здесь нужно просто отработать пуски в нужную сторону. Десять, пятнадцать, двадцать... через перчатки чувствуется жар разогревающейся пусковой трубы. Он опять пожадничал, не поставив на руки "Огнеупорность". Перчатки защитят, конечно, волдырей не будет - однако, как и всегда, придется потом идти к целителю. Но защита рук стоит целого выстрела. Того самого, которого может не хватить. А к целителю можно и потом зайти, от легких ожогов пальцев руки еще никто не умирал.
На тридцатой и последней ракете Арчер сбросил с плеча раскаленную трубку, сквозь сжатые зубы вдыхая горячий воздух. Паленым мясом смердило просто неимоверно, однако его не сильно это смущало. Если Октавиус о чем и сожалел - так это о том, что тушки внизу несъедобны. Было бы неплохо отрезать овечью ногу и заточить на обратной дороге, но увы. Клятые твари, все сделают, чтобы досадить чародею. Даже сожрать их и то нельзя!
Вся камуфля выше пояса превратилась в грязную черно-серую тряпку, прожженную вылетавшими раз за разом частичками несгоревшего нитропороха. Грифону тоже досталось - расцветка зверя изменилась до неопределенно-темно-грязной. Кажется, сейчас душ не помешал бы им обоим.
Размотав с лица остатки шарфа, Октавиус сбросил тряпку вниз, протерев лоб и щеки внутренней, условно-чистой стороной. Шарф не гермошлем, все равно копоть помаленьку просачивается. Разводы сажи, смешанные с потом, остались полосами, но это все же лучше, чем равномерно закопченная черная морда.
Усталость навалилась разом. Все, больше Номер Восемь не боец - пистолет отдал Дженни, сил на заклинания нет совсем. Даже если и хотел бы, помочь соратникам больше нечем.
Получив сигнал калетора, что целей больше не осталось, он похлопал своего летуна по перьям на боку.
- Давай назад - негромко сообщил он умному зверю, что пора на базу, и прижался к шее, почти лежа устроившись на крупной полуптице-полузвере. Есть еще пять минут лета, чтобы немного отдохнуть.
Может, на базе найдется хотя бы шланг с водой для помывки? Хотя, что уж, Арчер согласен даже на открытую лужу с илом и песком, не говоря уж о таком чуде цивилизации, как кабинка с мылом и горячей водой.