Четвертая неделя
И недели потянулись одна за другой. Пока Доржо с его учителем оттачивали актерское мастерство умного ученика и, разумеется, его ослепляющую технику, Мурена один за другим тянула из сумки «черные камешки».
Начать она решила с пещеры слизней, сложно было сказать, чем был обусловлен этот выбор, и что именно она делала для того, чтобы разобраться с этой задачей, но по исходу недели девушка вернулась крайне изнеможенная, но более чем гордая собой и словно кость бродячей собаки с презрением кинула к ногам «наставника в чьих глазах сияет мудрость» половину заработанного ей за это предприятие гонорара.
Судя по всему, этот успех ослепил девушку, ибо следующей целью она избрала гробницу, охраняемую големами-стражами. И закономерно осталась ни с чем, судя по всему, едва-едва сумев вовремя унести ноги от этой парочки. Мудрый старый Ляо уже потирал руки, готовясь воспользоваться плодами разочарования и отчаянья этой особы, но пока все же не торопился лезть руками в пламя, чтобы выудить каштан. Воля и гордыня Мурены все еще не были сломлены и «одну небольшую осечку» она, похоже, была склонна списывать на волю случая.
Подгоняемая, желанием реабилитироваться, не вполне отдохнувшая после двух недель тяжелейшей работы, и по факту, так и не получившая никакого дополнительного образования, Лацхе убыла на ловлю громовой «жар-птицы» и судя по всему успешно провалилась и в этом начинании. Во всяком случае, назад она не вернулась, судя по всему, найдя свою смерть, где-то среди острых каменных пиков затянутых громовыми тучами.
Оставалось утешать себя, что Ляо вне всякого сомнения, «победил» доказав посмертно своей ученице, что все это время был прав. Однако, это, к сожалению, не отменяло того, что этот случай, похоже перережет последнюю связывавшую его с крупными школами ниточку хороших отношений. Официально школа мурены, разумеется, претензий предъявлять не станет, но рассчитывать на ее покровительство в дальнейшем, пожалуй, будет несколько оптимистично.
Примерно к тому же времени, когда Логик пришел к подобным выводам, вернулся со своего занятия, в этом месяце для него единственного, и второй ученик. Доржо, вернулся с триумфом, пусть и довольно подмоченным рядом неудобных обстоятельств. Представ перед своим учителем он перво-наперво извинился за то, что не смог взять мятежного барса живьем, потому как, даже несмотря на то, что план Логика сработал безупречно, после того как Барс оказался без глаз, он все еще представлял собой очень сильного и жестокого противника.
О том, что Доржо, выглядевшему сейчас на удивление более мужественным и опытным, чем неделю назад, когда он только отправлялся на задание, не говоря о том заморенном студентишке, что Ляо получил в прошлом месяце, пришлось пережить бой не на жизнь а на смерть, говорил не только общий его утомленный вид, но и отсутствовавшая до локтя правая рука, которой судя по всему и лишили зрения Барса. Не сумев уклониться от удара по глазам, тот все же отреагировал вполне достаточно быстро и жестко, чтобы заставить «трусливого ученого» дорого заплатить за его коварство.
Чтобы выжить и победить в битве слепого против однорукого Доржо пришлось вспомнить в буквальном смысле все, чему он сумел научиться за последние полтора месяца, от техники костра, до того, что он сумел подсмотреть у Мурены и результатов устроенной той натуральных пыток, проверяющих его выносливость в битвах с зомби. Казалось, перековав эти знания в момент смертельной опасности, за несколько минут, он вырос куда больше чем за две недели тренировок. И именно по этому, при первом же шансе убить противника и остаться в живых, воспользовался им, о чем если и сожалел, то весьма неискренне.
Утешительным призом же, за вычетом полученного жестокого но полезного опыта, можно было назвать ту часть награбленного, найденную у бандитствующего монаха, что тот не успел растратить, не говоря уже о награде за его голову. В целом, вместе, сумма выходила более чем приличная. В безграмотных дневниках бандита, увы, секретов техники барса откопать не удалось, по большей части они были наполнены описанием рутинных списков того, какую часть добычи он как добыл, перечнем должников, и что самое страшное – совершенно ужасными потугами в поэзию.