Ничто больше не держало ее. Море унесло, поглотило.
Ким резко обернулась, сощурила глаза и метнула саму себя в ближайшего шакала. Лицом к лицу и в последний момент чуть в бок, всем телом, вкладывая всю себя в уворот и последующий удар — глубокий, вспарывающий.
Пустошь не знает полумер. Нельзя ударить и убежать — так не работает. Кто-то должен умереть, этот древний как мир закон — непреложное правило пустоши.
Поэтому Ким не успокоилась, даже когда успокоились звери. Расчехленный нож должен напиться крови, а пустошь получить чью-то смерть. Нельзя кинуть врага чуть-чуть, можно только абсолютно и полностью, иначе — пустошь найдет тебя, пустошь приведет недобитка прямиком к тебе.
Группа уже бежала, когда Ким села на колено возле одного из зарезанных ею шакалов и резким движением срезала кусок шкуры и мяса с бедра.
Конечно, она сделала это не потому, что была голодна.
Кроваво-грязный шмат мяса Ким заткнула себе за пояс, а после — подняла с земли рюкзак и автомат.
Она выстрелила очередью на бегу — выжимая из оружия громкий звук, тот самый, с которым они сюда вошли — пустошь должна услышать.
Правая штанина уже насквозь вымокла в крови. Ким чувствовала боль в икре, не остро, а словно отдаленно — море забрало к себе, вытесняя даже ощущения, даруя только покой и тишину.
Ким была ранена, но бежала столь же резво, как прежде, без всяких инъекций. Это действие на пределе, и — если на то будет воля Небес — Ким не узнает сегодня свой предел.