Лекс Грин
Море плескалось, оно шумело, гудело, глыкало — обычное состояние после переделки, навроде того, что испытывает глубоководный пловец во время подъема на поверхность.
Хочется закрыть глаза.
И все-таки — смотрела, внимательно и пристально, сначала наблюдала, потом, из вредности, зеркалила неприятный, слишком долгий взгляд чужака. Там, в ее мире не глядят так. Нельзя. Перестроится враз сложно.
Маску сняла почти одновременно с доктором, шумно дыша и отплевываясь — терпеть не могла ничего на своем лице, даже пальцев любимого мужчины.
Нарушение инструкции.
Плевать.
Живы.
Отыскала под костюмом на шее платок, морщась, подняла до глаз, пряча нос и губы — тряпку выносила не без труда, но терпела, иначе давно бы задохнулась, нахлебавшись песка где-нибудь в пустошах.
Хмыкнула, когда докторишка предложил закурить, сунула руку в карман и достала пачку сигарет в целлофане, раритетных, доразломных, пахнущих настоящим табаком и немного пылью времен, таких, которые можно найти только снаружи, таких, за которые удавится любой ценитель внутри. Новый табак, выращенный после? Ну эту дрянь можно курить только от безысходности.
Небрежно бросила запечатанную пачку доктору, не глядя даже, сообразит ли поймать — обернулась и ловко вскарабкалась на крышу одной из машин по специальным приваренным к корпусу отступам.
Винтовка привычно легла в руки.
В прицел она смотрела, что творится там. Там снова и всегда — море, шумит, гудит, глыкает.