После всех долгих, и не очень, манипуляций с найденными в складском помещении материалами, Марисса и Лекс обзавелись двумя бутылками с горючей смесью. Хотя смесь и не являлась эталонным образцом пироманьячного искусства и многие милитари или профильные химики могли сделать нечто более ядреное, тем не менее штука эта горела. Должна была гореть по разумению людей.
Открыв дверь, оба почувствовали, как в ноздри ударил терпкий запах пороховой гари, который казалось, даже перебивал запах палёного пластика и древесины. В воздухе висело сизое марево, неспешно вытягиваемое лёгким сквозняком в стороны вентиляционных решеток.
Никого из людей видно не было. Насколько хватало глазу в лево и право от двери тянулся пустой коридор.
Переступив через порог и сделав первый шаг, под подошвами ботинок зазвенели стрелянные гильзы. Они лежали на темном полу блестящими цилиндриками, маня доступной халявой.
Где-то с левой стороны доносился тихий лязг и глухие удары открываемых дверей, с права же, чуть дальше открытой лабораторной двери, было видно как мелькают тени на стене от стремительно удаляющихся лучей фонарика. Судя по всему, источник света был один, хотя по звукам шагов казалось, что вперёд ушли двое, если не больше. В прочем, откуда было взяться большему количеству людей в изолированном крыле лаборатории?
Не доходя пары метров до двери лаборатории, стали видны темные следы на полу. Часть из них кляксами покрывала стены, а часть тянулась узкой вереницей в правую сторону коридора. Более того, в свете фонарика были видны следы армейских ботинок, вляпавшиеся в кровь и теперь уходящие всё в туже правую сторону. под самым потолком из лаборатории тянулась струйка дыма, а запах палёного становился резче и отчетливее.