София смотрит на Эстер удивленно, заинтересованно, в сотый раз восхищаясь способностью этой женщины видеть и улавливать суть. Так ловко, так точно! Эстер сказала то, чему Софи не находила слов, лишь звуки, неясные образы какой-то новой, сложной, мелодии.
"Какая прекрасная эта Эстер!" — чувство восторга уже захватило испанку, не оставляя места ничему другому, ни тоске, ни грусти.
— О, нет, мы займемся чем-нибудь более приятным, жизнь коротка!
Чем-нибудь приятнее того, чтобы размазывать по щекам слезы и сопли.
Хвала Небесам, в жизни Софи был человек с чудесным послевкусием: сладким, незабываемым, великим. Тот человек никогда бы не стал плести сетей и уловок — Софи уверена. Не станет и она. Не существует ни единого повода причинять боль другому, ни капли женственности, красоты и любви нет в том, чтобы заставить мужчину усохнуть по себе и повеситься.
София вертит перстень на указательном пальце и улыбается Эстер. Ее улыбка сейчас самая красивая из всех, потому что так, по-настоящему, тепло, светло и ярко, радуется сердце.
— Насколько ты азартна, Эстер? — задает Софи вопрос, играя загадочными, томными интонациями. Этот вопрос для Эстер не загадочен сам по себе, Кинтана знает, что речь о пари.
— И как русский? — Софи, надо признать, не запомнила ни единой танцующей пары, успев отметить только, с кем вышла поэтесса.
Резким движением Софи возвращает колечко в исходное положение, прокрутив то с особенной силой напоследок, тогда же чувствует на себе взгляд. Оборачивается, смотрит тоже, с блуждающей улыбкой в уголках губ. Испанка успела счесть летчика трусом, но, может, она ошиблась? Красивый и легкий — пожалуй, то самое средство, не хуже кальвадоса.
Не задумываться глубоко и всерьез, чувствовать телом, наслаждаться эстетикой прекрасно сложенного мужского тела — такой коктейль понравится Софи, и пианистка улыбается. Ее улыбка теперь сдержанная, первый голод тела уже утолен.