Маларит пожал плечами.
- В здешних краях помощи от богов много не бывает.
И встал, поблагодарил хозяев за угощение, принялся собираться. Но тут, будто вспомнил о чем-то. Или скорей, обсудив главный вопрос, дал волю обычному любопытству.
- В последнее время на дороге возле вас стало как-то оживленно, - заметил он, - то одни, то другие шастают.
Это была чистая правда. Еще с месяц назад, дороги не просохли, как со стороны курганов появился некий богато, не в дорогу одетый гном. Сообщил, что спасся с баржи на реке, когда ее речные разбойники брали на абордаж, но явно врал. До реки далеко, он был бы куда более потрепанным, да и выбираться в таком случае стоило просто вдоль реки. Хотя там и были кочевые разбойничьи лагеря, конечно… Гном заплатил, чтоб его подкинули поближе к городу, и исчез для хуторян. Затем, дней десять назад, проходила небольшая группа людей, расспросила дорогу до одних развалин – и с концами. А уж меньше недели тому на окраине возделанной земли появилась знатная дама в сопровождении нескольких слуг и рыцарей. Разузнала де, в семейных хрониках, что именно под одним из окрестных курганов лежит покойный пра-пра дедушка и покоя ей не будет, пока не почтит память, не поставит памятный знак. Эти, правда, разбили свой лагерь в стороне, но приходили покупать еду, вызвав ажиотаж у всех баб и девчонок – как же! Живой рыцарь! Сегодня как раз лучник ходил посмотреть на тот лагерь.
Словом, прав был Мастер Охоты – оживленно становилось в округе. Обычно до осени хорошо если два купца проедут, или искатели сокровищ какие.
Все это, не дожидаясь Гунна, и вывалила на гостя Вишенка. На парней больше всего впечатления произвела дама, на женщин – рыцари. Гость чуть прищурил взгляд на новости, но ничего конкретно не сказал. Посоветовал только присматривать, особенно за лагерем по соседству.
Выйдя проводить маларита, взгляд Гунн, за зиму успевшего хорошо со всеми познакомиться, уловил неладное. Гость, ухватившись рукой за гриву, взлетел на своего коня-зверя. Тот захрапел, пошел боком, но быстро подчинился. Маларит уехал, а Гунн помахал рукой да направился к небольшой фигурке, с невинным видом шедшей к полям. Мальчик Ронал был, что называется, паршивой овцой. Подворовывал, смотрел в соседские окна, мог намекнуть на подарочек, который предотвратит распространение секрета. В любом большом поселении таких Роналов десятки, а вот на хуторе ему становилось тесно, да и норов односельчан приводил к тому, что паренька уже пару раз всерьез били. До поры до времени выручало то, что он был из одной из основных семей хутора. Батрака бы уже несколько раз выставили. Однако парень не успокаивался, не исключено, что в обозримом будущем он мог и сам попытать счастья в большом мире.
И уж в любом случае, вид Ронала с честным видом направляющегося в поля у любого соображающего человека вызывал желание присмотреть. Опять собрался по чьим-нибудь летним хижинам пошарить…?
Оказалось – нет. Парень немного позапирался. А затем взахлеб рассказал, что у брода в воде завелось что-то странное. Пацан издалека видел, как в неглубокой речке сгинул один из слуг той леди. А сейчас глазастый паршивец углядел на спуске с холмов за рекой целый караван. Вот и скумекал – вряд ли чудище съест караван со всеми товарами, как раз и возможность себе что-то набрать. Быстрый взгляд показал, что Ронал не врал по крайней мере в одном – караван с холмов правда спускался к броду…. Старый воин с утра перекушал наливки (был за ним такой грех, по крайней мере, в относительно спокойное летнее время), лучник пошел смотреть на лагерь заезжей дамы, так что был на другом конце угодий. И, если паршивец Ронал не выдумал, караван спускался прямо к броду….