Квинт совсем не планировал рассказывать кому бы то ни было про общие с другими пленниками сны, которые и снами то в обычном смысле наверняка не были, но слишком длинный для кого-то настолько мелкого язык халфлинга имел на это счет свое мнение. К счастью, пока болтливый коротышка вещал про “еще одну инкарнацию” сам Шрам сумел отвлечься на поиски и выуживание из вещмешка горсти сухарей, так что удивления и недовольства его, наверное, никто не заметил. Винтер же на более чем стремную байку про тварь-из-тумана отреагировала на удивление спокойно, и даже обнадеживающе. Пронесло. Опять. Но надо, конечно, будет провести с усачом профилактическую беседу на тему “тезиса о лишней информации”.
– Нарост из плоти и грибов с глазом? – недоверчиво переспросил Квинт, брезгливо кривясь от возникшего в голове образа. – Что же за хренотень тут творится…
Ответа на свой явно риторический вопрос Шрам ждать не стал, и с чуть настороженным видом примостился на полу у северной стены, чтобы нормально поесть, привычно, но совершенно неосознанно прикрывая комок не самых свежих сухарей и вяленого мяса от окружающих свободной рукой. Память больше никак себя не проявляла, но старые привычки проступали в каждом движении Квинта, в каждом взгляде и слове. Проступали, все четче обрисовывая его и без того вполне очевидный образ, который, однако, никак не подходил ситуации, в которой он оказался. Что понадобилось преступнику во вполне респектабельном приюте для умалишенных? Чем он связан со старой жрицей из единственного его воспоминания? Где, в конце концов, его люди, его женщина и его ребенок?
Сейчас, когда, наконец, нашлось время отдышаться и привести мысли в порядок, оказалось, что последний вопрос как-то особенно сильно и неприятно скребет череп изнутри. Единственное воспоминание было величайшим и, чего уж таить, единственным его сокровищем, но оно же подобно занозе мешало сосредоточиться и заставляло нутро беспомощно сжиматься в страхе неведения. В страхе за тех, кого практически не помнил, и даже примерной судьбы которых в мире, которого уже могло и не быть, не знал. И пусть особенно религиозным человеком Шрам наверняка не был, а Могильную Леди себе в патроны выбрал, скорее всего, по сугубо прагматичным соображениям, ответы на некоторые вопросы лежали так далеко за пределами его возможностей, что кроме взывания к высшим силам вариантов не оставалось.
– Если они у тебя, лучше так и скажи, – неслышно, практически про себя пробубнил Квинт, бросая косой взгляд исподлобья на статую Фаразмы. – Я все равно сделаю, что должен, но я хочу знать.