"Дэсна, о, Дэсна, милостивая Песня Сфер, пусть это будет сном! Пусть это будет лишь страшным сном! Спаси меня!" - кричал Тибериос. Но кричал он лишь у себя в голове. Его горло было занято, его горло разрывалось, у него не было рта, но он должен был кричать. Что там этот татуированный тип сказал? "Делать ноги"? Бежать? Это всё, что можно сделать сейчас? Но как же халфлинг? Он призывал встать и сражаться! "К оружию!" - он сказал... Он сказал так, но где он теперь? Туман взял его? Ах, что-то в тумане взяло его? Почему мысли движутся так медленно? Почему судороги желудка и гортани сопряжены с ледяным оцепенением рассудка?
"Попечительница Снов не оставляй меня!" - бессловесно молил он и нелепо, боком, подобно какому-то крабу пятился прочь от жёлтой мглы. Насильно его одеревеневшие пальцы расстёгивают душащий, узкий ворот мантии. Пара пуговиц падает на землю - второй ворот туники-доспеха открыт, его ослабить или разорвать уже не так просто. Потоки мерзости стекают с тонких губ Тибериоса: он смешивается с песком, его следы на черной шерсти плаща и на охровом с желтым келешитском шелке брони под ним.
Нет, нет, Тибериос уверяет себе, что он не выбирал пути труса, как тот человек со шрамом. Ему нужно лишь разорвать дистанцию. Он помнит слова заклинаний. Он помнит их. Давай же, эльф! Приди в себя. Речь и движение, и твёрдость в твоих ставших медузами пальцах! Верни их себе! Ты ещё можешь спасти этого храброго половинчика и остальных! Холод, вечный холод, что был с начала времён и был до начала времени. Тот, что таится во тьме меж звёзд, и живёт во льдах севера, и в сердцах ведьм. Ты знаешь, как призвать его. Этот зловещий туман и зверь, рыщущий в нём, уж точно не устоят...
"Нет, нет, я не бегу путём труса!" - говорит себе Тибериос, отступая. Оно и верно: он скорее плетётся им, крадётся, спотыкаясь.