Неправильно. Мысль, медленно сплетающаяся из обрывков окружающего мира, которые мозг пытается объединить в единую картину. Но вместо цельного полотна получается неправильно собранная мозаика, кусочки которой не соответствуют друг другу, а в центре зияет провал в виде отсутствия ответа на вопрос "где я и как тут оказался?", стремительно расширяющийся после осознания того, что до момента возникновения вопроса прошлое пусто. От мозаики остается лишь рамка – имя, примерное осознание собственных способностей, впечатавшаяся в душу вера… и падающие сейчас куски странного мира, которым пытается найти подходящее место рассудок.
Но это сложно. Этот мир не рассчитан на осознание гуманоидным разумом. Он сопротивляется познанию и определению.
Так, обычно, глядя на небо, человек не задумывается о его форме. Оно выглядит покрывающим землю куполом, и ощущению объема способствуют облака, линия горизонта, светила и особенности местности… Здесь же небо казалось натянутой на незримую раму плоской картиной, холст которой давно уже начал поддаваться влиянию времени, и лишь отсутствие внешнего воздействия удерживает его от того, чтобы рассыпаться гнилыми лохмотьями. Грязно-желтые облака выделяются не сразу, обретая какое-то подобие объема после ощутимого усилия глаз смотрящего, и даже после этого остается сомнение в их реальности, ибо они абсолютно неподвижны. И в этой неподвижности чувствуется нечто большее, чем простое отсутствие ветра. Кажется, будто какая-то незримая сила удерживает на месте, но не препятствует разложению. Хотя как могут гнить небеса?
Облака длинными изогнутыми когтями пронзают шпили какого-то титанического города, и от одного взгляда на них голова начинает кружиться. Как и облака, они застыли неподвижно, но понимание этого не помогает избавиться от впечатления, будто это каменные (каменные ли?) щупальца, тянущиеся к небесам и извивающиеся в бессильной ярости. Нарушенные законы перспективы заставляют видеть их тонкими и толстыми, прямыми и изогнутыми, уходящими ввысь длинными или, напротив, короткими, притягивающими облака к себе. Что-то еще более чуждое человеческому глазу оживляет их, меняя восприятие расстояния. В одно мгновение кажется, будто они находятся далеко, чуть ли не на линии горизонта (неразличимой, впрочем, из канала), в другое – что нависают практически над головой, в третье – что находятся где-то посередине.
Солнца нет.
Проще не смотреть вверх.
Вокруг стены из серого потрескавшегося кирпича, выложенного в несколько слоев, насколько можно судить по местам, где кирпичи верхнего слоя обвалились, открывая второй и, иногда, третий. Отвесные, но расширяющиеся и становящиеся более пологими у самых краев. Когда-то здесь могла собираться дождевая вода, но толстый слой пыли, покрывающей все вокруг, говорит о том, что капли дождя не касались канала веками. И не только они. Под ногами похрустывает крупный серый с редкими желтыми крапинками песок, но единственные следы на нем принадлежат очнувшимся в этом месте и заканчиваются в нескольких метрах от их ног.
Канал раздваивается неподалеку от места пробуждения, но после развилки изгибается по довольно широкой дуге, ограничивая обзор. С другой стороны пологой волной обманчиво неторопливо и почти беззвучно приближается туман.
Почти – потому что сквозь него доносится звук шагов. И что-то извивается внутри.