- Нам не интересно, Ален, - крайне холодно ответил за себя и за Анну Грэг. Он говорил именно так, чтобы стало понятно сразу и без обсуждений: решение окончательное и обжалованию не подлежит.
Рэдфилд моментально завелся от этого вопроса и гнев, зародившийся, лишь только этот человек подошел к ним, вскипел и готов был обжечь еще одного гостя из сновидения, лишь только тот попробует сказать что-то в духе "я спрашивал не вас, а даму". Аня подошла к нему, к Егору, в поисках помощи, и теперь он один несет ответственность за ее жизнь. "Попутчики" у него там "борются со сном", ага. Собирают сраные консилиумы в столь любимом демократами духе. Сидят, небось, и обсуждают, что же им теперь делать. Спорят. Договариваются. Кризис - а сейчас был именно он - требует приказов от одной головы, четкого плана и решительных действий, что совершенно невозможно в компании людей, которые считают себя равными и только и делают, что качают права. Рэдфилд был уверен, что именно этим они сейчас там и заняты.
Но в глубине души он уже осознал, в чем причина этого гнева. Он не хотел и даже боялся, что сейчас Аня посмотрит на этого мужика, и согласится, и пойдет с ним неизвестно куда, в компанию незнакомых людей, вверяя им, а не ему, Грэгори, свое выживание. После того, о чем он буквально только что сказал не думать, это было бы ядовитым плевком прямо в сердце.
Не разбрасываются такими вещами. По крайней мере, не Грэг.