Чашечка неловко брякнула о блюдечко. Бездумно-счастливая улыбка, какая бывает у детей и даунов, поползла прочь с лица Вероники.
"Как - совсем?" - подумала она. Вероника привыкла считать свои сны областью абсолютной, ничем не ограниченной свободы, где она может сотворять хоть сверхновые (только зачем они ей нужны, сверхновые?), либо не делать ничего, то есть совсем ни-че-го, считая отсутствие деятельности чрезвычайно наполненным и осмысленным действием. Сон был царством безнаказанности. Она могла падать с высокой стены или остаться один на один с большой зубастой тварюшкой (зачем было смотреть на ночь всякую дрянь? а телевизор частенько оставался включенным до утра, Виталику брюзжать на эту тему уже надоело... кто такой Виталик, кстати?). Но в последний момент всегда была возможность вынырнуть из сна, как из темной пучины - в буквальном смысле вынырнуть, сделав всем телом движение, похожее на глубокий вдох. Глубина-глубина, отпусти. Но умереть по-настоящему...
- О как. Дороги нынче Сны. Не пятачок за пучок. Надо подумать. Надеюсь, у нас есть выбор.
Думать надо не о том, что ты хочешь приобрести, а о том, чего не жаль потерять. Вероника нарезала круги ложечкой в чашке, ложечка позвякивала о стенки: звяк...звяк... звяк. Вероника думала, чего ей было бы не жаль потерять. А тем временем Глубина разворачивала свои необозримые дали прямо в ее воображении. Звяк. Ах, оставьте вашу навязчивую рекламу. Самое главное в договоре всегда пишется мелким шрифтом и на десятой странице. Но Бабушка пренебрегла этой уловкой, выложив карты на стол. Или не все?
- Все истории про странников сквозь грезы или виртуальную реальность, - очень серьезно сказала она, - имеют одну и ту же незамысловатую мораль. - Мы пускаемся в это путешествие, чтоб в конце узнать что-то важное о себе любимых и приблизиться к собственному идеалу; осознать, что единственная необходимая нам реальность ждет по ту сторону снов, а мы бездарно ее разбазариваем. Хотела бы я знать, существует ли в принципе какой-то новый, свежий, оригинальный подход? Даже не знаю...
Страраясь вспомнить события своей жизни, счастливые или несчастные, Вероника не в первый раз заметила, что событий-то она и не помнит. Какая-то вязкая тягомотина, тягучая как резина. Родился, женился, работал. Не привлекался, не состоял, не замечен. Не был, не был, не был, не был, даже рядом не стоял.
- А что надо делать для выражения согласия? Кровью там расписываться или еще что-то в этом роде? И, мм, какая-нибудь еще засада есть, кроме внезапной смерти?